Классный журнал

Маша
Федоренко

Неразделенка

Когда прилетаешь в Москву из-за границы, в очереди на паспортном контроле из свежекупленных заграничных кофточек и рубашек вырастают трезвые и серьезные лица. Это Родина, и это важно. Но тоскливо. Русские похожи на сереньких собачек, нарисованных на картоне. Я предпочитаю быть жирафом, зеброй, кем угодно, крашу губы в туалете, читаю Фрая на английском и включаю плеер, но все равно от скучного стояния в очереди серею с каждой минутой.

К стойке паспортного контроля подхожу уже не я, а моя паспортная фотография. Русская пограничница по-комсомольски пытливо смотрит ей в глаза. Маленькая любительница пергидроля и дешевых колготок. Мне смешно, но я не улыбаюсь и, кажется, не дышу — как-то не дышится. Зато Москва дышит ровно и сходу по-хозяйски залепляет мне в глаза солнцем — c хирургической точностью. Мы едем в электричке. Только что познакомившиеся английские подростки на переднем сиденье громко и со знанием дела обсуждают достопримечательности Москвы — Арбат и Красную площадь, а еще русских телок и цены на пиво. По всему выходит, что в Москоу-сити прикольно.

— Ты на сколько?
— На три дня.
— Это в самый раз, чувак.

После жаркого, влажного и экстатически яркого Бангкока, который шепчет что-то на ухо, соблазняет, опьяняет и изобретательно охмуряет, Москва, наоборот, лежит передо мной нагая и готовая на все, как помытая и вытертая вафельным полотенцем репка, как несделанное домашнее задание, как ленивая любовница. Что мы обе тут делаем? Закрыла глаза и не собирается даже сама снимать трусы.

Наутро город неумело старается мне понравиться. Меня не вставляет. Чаевых не будет. В ассортименте милые сентиментальности. Между домами в голубом небе сидят фотогеничные кучи. Я потягиваюсь после бега по заставленной машинами набережной, и дворовая собака симметрично потягивается вместе со мной. Nice try.

Сквозь вату абсурдной рекламы мерцает Дима Билан. Он существует, и, следовательно, я живу.

Я живу в России. У нас тут вечером праздник, день полосатых маек и фуражек. Мутноглазые здоровяки с обочин и окраин страны пьют с такой жаждой, что становится ясно — это не город, это пустыня. А они — верблюды, и это объясняет абсолютно все. Теперь я тоже хочу пить.

Я покупаю кофе с крышечкой, которая оказывается разработанной специально, чтобы проливать кофе, и сижу на скамейке в Камергерском неподалеку от непоседливых бомжей. Двое из них прямо не сходя с места пытаются заняться сексом, и это доказывает, что один из них — женщина, несмотря на хриплый бас. Бомжи в этом плане консерваторы, прямо как народные депутаты. Крышечка сводит меня с ума и никак не получается представить себя в Централ-парке.

Но куда ты ни улетаешь, все равно главное всегда с тобой, вот оно, бодро бежит по венам. «We, Russians, like to feel ourselves miserable», — объясняю я приятелям из Мэриленда, и они весело смеются и не понимают, как это. Я тоже смеюсь, потому что это правда смешно.


Статья Маши Федоренко «Неразделенка» была опубликована в журнале «Русский пионер» №4.