Классный журнал

Иван
Охлобыстин

Крест лжи

Судьба распорядилась таким образом, что мне приходилось часто давать интервью. По юности меня это изрядно забавляло, я даже приврал где-то, а где точно — забыл. Так и живу частью вымышленной биографией. Все бы ничего, но порой начинаешь вспоминать и с изумлением обнаруживаешь, что никогда не думал так, как говоришь, никогда не интересовался тем, чем интересуешься, и хочешь абсолютно противоположного тому, что должны хотеть такие, как ты. Нахватался чего попало, что раньше помогало сквозь житейский бурелом пробираться. Теперь с таким хозяйством особо не побегаешь. Давно пора разгрузиться от лжи и продолжить осознанное движение дальше.

 Итак: где и когда я соврал самое главное? Наверное, когда на собственных, почти случайных, крестинах в восьмидесятых, когда на вопрос священника: «Веруешь?» — утвердительно кивнул. Во что я верил тогда? Во что я верю сейчас? Намного ли подростковое упрямство эволюционировало за тридцать лет?

Я верю в безграничность Вселенной и вероятность существования ее Творца. Предлагаемый мне ортодоксией Символ Веры каждой буквой принимается мной за единственно возможную истину. Точнее, обстоятельнее и понятнее желанную конструкцию Вечного сформулировать невозможно. Но я это говорю как человек разумный, а не как человек уверовавший. Что есть моя вера? Безграничная любовь к духовному отцу и истое желание достичь его уровня веры? Набор удобных приспособлений для ведения семейной жизни? Попытка предельно искреннего общения с другими, чтобы они могли во мне, как в пастыре, обрести способного понять близкого? Тщательное следование богослужебному порядку, чтобы хоть краем глаза увидеть отблески Горнего сияния? Ведь всякий раз, входя в алтарь, я вымерял каждый жест, опасаясь неверным движением отпугнуть «духа мирна», который раз и навсегда укрепит мою веру.
Правильно ли я поступил, что, потворствуя желаемому при рукоположении меня в священники, я не принял к сведению действительное? Что вера, описанная на тысячах страницах духовных книг, это не совсем то, что я имел на тот момент. Что я считал все, происходящее со мной, Волей Божией, даже отсутствие истинной веры, двигающей горами и воскресающей мертвецов. Что мой религиозный кодекс более походил на абордажный выкрик: прорвемся! Или так правильно? Или так и должно быть? Заслужить честным и точным служением списания части грехов и по факту умирания занять более или менее приличные позиции в Царствии Отца моего Небесного?

Но тут опять возникает ложь. Делай так и так, тогда будет так и так — должен говорить я, но не говорю, потому что Христос — есть правда, и если так, то я должен сказать: делай это и это, и по теории должно произойти то-то и то-то. Справочное бюро получается, а не общение с преподобным. Но врать все равно не хочется. Люди, приходящие в Церковь на поиски Бога, достойны большего. Им приходится переступать через слишком многие приобретенные за жизнь условности, чтобы столкнуться в церковном притворе с делягой от веры или лжецом. Они трогательно беззащитны перед лицом необъятной Тайны, разгадав которую, будут спасены от смерти и окружающей бессмыслицы. На них хочется произвести ощущение человека, сопричастного Разгадке и внятно транслирующего условия ее достижения.

Но это не так. Так в чем мой Христос, если он и есть сама правда? Меня нельзя назвать верующим человеком, хотя это смысл моей жизни. Я не был свидетелем явственного чуда, которое не смог бы хоть как-то объяснить с точки зрения здравого смысла. Я искренне считаю, что единственным чудом на земле является любовь — настоящая, бескомпромиссная, жертвенная любовь, в пике своем уже не различающая своих и чужих, плохого и хорошего, правильного и нет. Не нуждающаяся ни в чем, кроме себя самой, оправдывающая преступления и попирающая все известные законы, включая духовные, благословляющая этот мир своим присутствием. Ей нельзя научиться, ее можно только воспитать, как маленького ребенка. Но как подсказывает опыт — тщательно следуя рекомендациям Церкви. Вначале — терпение, далее — периодика, потом — привычка и наконец приятие себе подобных как близких, со всеми их человеческими недостатками и талантами. На последнем пункте у меня возникает трудность — я и так всех воспринимаю, ну за исключением тех, кого и людьми-то не назовешь. Не дерзну утверждать, что владею даром любви, но заверяю, что действительно не вижу особых отличий одного человека от другого. Все достойны внимания, а может, и спасения достойны. Хотя — это ересь, а значит, я просто чего-то не учел.

Во что же я верю — во Христа или в то, ради чего Он взошел на Голгофу, приняв грехи всего человечества, сам пережив все существующие проявления человеческого, кроме греха? Пережив даже богооставленность — непостижимо лишив Себя Самого веры в Самого Себя и тем сокрушив врата Ада и проложив сквозь них для всех дорогу Воскресения.

«Лишил Себя веры в Себя». Как это сходно с теми чувствами, которые испытываю я. А может, это и не ложь — отсутствие искренней веры? Может, это последнее испытание? Нет. Конечно — нет! Не воскрешен Лазарь, не усохла смоковница, не претворена вода в вино. И грехи в обилии имеются. Нет! В пророки рано. Но что-то неуловимо верное в моих рассуждениях все-таки имеется. Если даже в жизни Бога был момент отсутствия веры, быть может, и у меня есть надежда! Только осталось взойти на крест. Крест лжи в собственную веру.

Статья Ивана Охлобыстина «Крест лжи» была опубликована в журнале «Русский пионер» №14.

И в продолжение темы — колонка Ивана Охлобыстина «Треугольник лжи».