Классный журнал

Леонид
Парфенов

Пить, жуя и не жуя

Главный редактор «Русского пионера» предлагает сдавать ему не колонки-эссе, а «случаи из практики». Сегодня — последние два урока, извлеченные мной из винопития.

Люблю выпивать-закусывать в Грузии. Сегодня добираться труднее, но продолжаю там бывать — не только ради трапезы-возлияния, конечно, но без них было бы не то. Вкусно — само собой. Еще хорошо, что можно заказать, допустим, на восемь вечера, «чтоб все уже было» — то есть сулугуни, пхали, оба лобио, бастурма, овощи стоят на столе, а как придешь — сразу несут хачапури и вино.

Пью там обычно саперави. Всякие перепробовал. Долго лучшим было девять лет назад ночью в Ахалцихе в стеклянном заведении «кафе» на два стола, покрытых клеенкой. Мы в тот день доехали до турецкого города Карса и вернулись обратно. Вышеуказанный список возник на столе в мгновение ока — для человека, не евшего с утра, это важно. Старая женщина во всем черном между метанием тарелок ставила с тяжелым стуком полуторалитровые бутылки из-под «херши-колы», заполненные вином, темным как ночь. Прохладное саперави оказалось бескомпромиссным: очень плотным, очень сухим и ясным в своей передаче послания лозы, плодоносящей, преодолевая в страданиях каменистую почву. Был такой грузинский фильм «Твой сын, земля», и за этот терруарный кинематограф даже дали Ленинскую премию. Я думаю, героя Темура Чхеидзе там на самом деле звали Саперави.

Потом я встречал много бутылок, утверждавших, что они — то самое слово. Но увенчанные массой неведомых медалей на своих блескучих золотистых этикетках, они слали скорее привет из Карса, чем из Ахалцихе. И вдруг в последнюю (по времени) поездку в Грузию я увидел в привычном ряду переливающихся наклеек серовато-белый прямоугольник, а на нем тиснением крупно выдавлены восемь грузинских букв-барашков. И все. Этикетка выглядела начальным титром грузинского черно-белого фильма. Содержание соответствовало форме. Саперави несло свой честный посыл, не играя в ароматы и послевкусия и оставаясь только собой.

— Вот это теперь и буду пить, — сообщил я сотрапезникам. Ответ старшего в компании меня сразил:
— Эта харашо, шта Путин аб­нулил ситуацию, — сказал с расстановкой серьезный господин. И объяснил: из-за российского эмбарго как никогда много вина осталось в Грузии, внутренняя конкуренция ужесточилась, вот и качество поднялось и бренды очищаются, будто заново.

В общем, грузины опять в вы­игрыше, а то, что русскому за ним лететь с пересадкой, меня не особо расстраивает: в московских ресторанах я есть почти перестал, только пью. В этом второй актуальный винный урок.

В Грузии еще и цены адекватные — за грузинский продукт. А в Италии — за итальянский. Но почему в Москве счет за нечто как бы итальянское вдвое выше, чем в Милане? Хотя в Москве нет заведений уровня TrattoriaMilanese — то есть высокохарчевенного. А есть называющиеся тоже какими-то главными апеннинскими именами собственными и отваривающие рис для ризотто на бульоне из кубиков GallinaBlanca — мне рассказал об этой уловке один московский ресторатор.

Винных ресторанов — так чтоб пармские ветчина и сыр (орехи, мед, виноград, чищеная груша — если повезет), в Москве немного, и я сперва сузил круг посещаемых точек до них. Но кто сказал, что первое-второе-компот обязательны? Я стал придирчиво проверять меню любых заведений: что все-таки нельзя испортить? (Двукрат­ность цен не поборешь.) Да, сыр, ветчина, фрукты. И вино, конечно (оно бывает переоценено и трехкратно). Скажете, так не принято? А моцарелла из супермаркета и помидоры оттуда же, залитые бальзамико, за 20 евро — это как принять?

Пока, если, взяв заказ, все же спрашивают про горячее, я малодушно отговариваюсь: может, попозже соображу. (Все-таки прямо сказать «а ваше я есть не буду» духу не хватает.) Ну а потом не соображаю. Получается почти не дешевле (вина и хамона требуется больше обычного), зато хоть ясно, за что платил. Надо бы найти коэффициент пересчета калорий из 0,75 в среднее блюдо.

Я все понимаю: столица РФ по какому-то западному рей­тингу — самый дорогой город мира, потому что нефтяное проклятье, а власть в Москве крепка и аренда ого-го. И знаю: люди у нас в ресторан ходят не чтоб есть, и даже готов изысканные интерьеры наших заведений не считать блескучими этикетками. Но можно буду брать то, что меня не подведет?

На столе в лапке специального зажимчика — счет ужина с коллегой, результат обсуждения нового проекта. Это флаг пока высшей победы над московскими меню. Мы уговорили за долгий вечер 3 бутылки Soave под 4 порции ананаса. Иногда лучше не жевать, а говорить.

Статья Леонида Парфенова "Пить, жуя и не жуя" была опубликована в журнале "Русский пионер" №2.