Классный журнал
Васильев
Платонов мне друг, но Ефремов обходится дороже
К тому времени, как я впервые вышел на сцену «Современника», Миша Ефремов не пил уже четыре месяца. Он вместо этого ставил спектакль — себе в убыток. Правильно, в кино-то Миша уже давно меньше четырех штук евро в день не берет, но когда спектакль ставишь, ни на что времени не остается, а на театре в смысле денег совсем другая картина. Понимаю, что интересно, но о гонорарах по традиции — в конце колонки. А для начала — о пьесе писателя Андрея Платонова «Шарманка». Андрей Платонов написал «Котлован», «Чевенгур» и много еще чего, но пьесу — всего одну.
С пьесой Миша носился лет пять, и никто ее не брал. Он даже докатился до Театра Сатиры, но умный Ширвиндт сказал, что до выборов это ставить никак невозможно, а после выборов — тем более. Так что дело, скорее всего, не в ефремовском моральном облике, а в авторе. Ефремов ведь в конце 80-х организовал при «Современнике» труппу «Современник Второй» и поставил кучу спектаклей, на которые был реальный лом. Но в начале лихих 90-х труппа развалилась из-за поголовного пьянства, так что решение бессменной Галины Борисовны Волчек опять выпустить на сцену Мишу со всей его «Шарманкой» было поступком не мальчика, но мужа. Она мне так и говорила: «Ты понимаешь, Андрюша, я готова рискнуть. Если он уйдет в завязку. На тебя одна надежда». В общем, кто меня знает, тот поймет.
Пришлось, конечно, пойти на некоторые уступки. Во-первых, согласиться на небольшую, но пронзительную роль агента совхоза «Малый гигант». Во-вторых, найти на спектакль 250 тысяч долларов. С деньгами было проще всего: их дал Виктор Вексельберг, когда его представитель Андрюха Шторх узнал, что я согласился на роль агента совхоза «Малый гигант». А вот роль пришлось мало того что учить, но и репетировать. Итак, роль.
Я говорю: «Я из совхоза водно-воздушных мелких животных «Малый гигант». У нас птицы прорвали птичник и бежали! Вода размыла плотину, и рыба бросилась по течению! Вы не замечали этих животных в нашем районе?»
Мне говорят: «Нет, товарищ, мы заготовляем только некультурных животных. Мы любим трудности».
Я говорю: «А я видел тут людей в перьях…»
Мне говорят: «Люди в перьях? Они врут. Это неверно, товарищ!»
Я говорю: «А-а-а-а!»
Вот примерно и все. Правда, потом есть еще две сцены, но там реплики гораздо короче. Плюс выход на поклоны.
Поклоны я полюбил еще со МХАТа. Там мне выпала роль побольше — ее в колонке не перескажешь. А историю про мой театральный дебют — можно. Это был культовый спектакль по довольно плохой пьесе отца Иоанна Охлобыстина «Злодейка, или Крик дельфина». Спектакль к тому времени (1996 год) шел уже год и постепенно переставал быть культовым. Тут Мише Ефремову пришла в голову толковая менеджерская идея: ввести меня на роль Ивана-рэкетира и собрать толпу журналистов. А поскольку я тогда был главным редактором журнала «Коммерсантъ-Weekly» (ныне — «Власть») и имел кое-какие связи в журналистских и телевизионных кругах, то резон в этом был. Связи офигели от перспективы увидеть попрание мною великой мхатовской сцены и действительно приперлись. Я же их и позвал, если честно.
И дико пожалел. Потому что играть пришлось без репетиций. А роль — пятнадцатиминутный монолог. Во МХАТе! И журналистов уже не отменишь.
Вернее, репетиций было две. Но на первую я пришел, не зная текста, потому что мне его никто не дал. А на вторую я текст выучил, но не пришла моя партнерша Женя Добровольская. То есть она пришла еще до меня, но подралась с режиссером-постановщиком — он же тогдашний муж — Мишей Ефремовым и заперлась в гримерке. И орет оттуда:
— Я ни на репетицию не выйду, ни вообще на сцену. Пока сюда не придет Олег Николаевич Ефремов с нотариусом и нас с тобой, гадом, не разведет.
Ну и не вышла. Так что я репетировал и за себя, и за Женю Добровольскую. А через три часа спектакль, на который припрутся журналисты. И моя мама. И жена с сыном. Короче, жесть.
Остальные артисты, конечно, сжалились и стали давать советы. Но чтобы им последовать, надо четыре года учиться в ГИТИСе. Хотя один совет пришелся в кассу. Серега Шкаликов, ныне покойный, сказал твердо: «Иди выпей в буфете 150 коньяку — не больше. Но и не меньше».
Я выпил не меньше и из всего последующего помню только выход на сцену («Ну, здорово, жулики!»), уход со сцены («Ну, пока, жулики!») и поролонового дракона, которого меня заставили водить на цепи. А что я на сцене делал, черт его знает. Но это не спьяну, а от страха. Зато уходя («Ну, пока, жулики!») услышал аплодисменты и как раз погрешил на шкаликовские 150 коньяку. Оказалось, зря: на поклонах мне действительно хлопали. Так что играть бы и играть. Но жизнь оказалась богаче. Вскоре после моего дебюта Миша на собрании труппы засветил какому-то мхатовскому начальнику ногой между ног (в «Коммерсанте» тогда появилась заметка «Михаил Ефремов ударил замдиректора МХАТа по финансовой части») и был уволен, несмотря на здравствовавшего тогда главреда Олега Николаевича Ефремова. Соответственно, накрылась медным тазом «Злодейка» вместе с Иваном-рэкетиром в моем исполнении. И до сих пор лежат в театральной бухгалтерии мои 20 рублей за единичный выход на прославленную сцену.
В «Современнике» пока все не так драматично. Когда я пишу эти строки, на стене театра уже висит афиша «Шарманки» с придуманным мной жанровым определением «Реальный маразм с одним антрактом», где напротив роли «агент совхоза» обозначен статус исполнителя — «приглашенная звезда».
Уже сыграно на публике два допремьерных спектакля (на замену), с которых ушло-то после антракта всего двести-триста человек.
Уже приняты мной поздравления от режиссера Юлия Гусмана и актера Леонида Ярмольника («Миша, а что у тебя Васильев тут делает?»).
Уже дождался я напутственных слов друга-режиссера: «Вася, еще громче надо, громче ори. Тебя не слышно ни хрена».
А теперь, когда вы эти строки читаете, уже и премьера позади. То есть Миша уже развязал. А с театром завязал. И опять получает в кино свои четыре штуки за съемочный день.
Осталось только выполнить обещанное читателям — насчет гонорарной части программы. Выполняю.
За каждый выход в роли агента совхоза «Малый гигант» я получаю тоже четыре штуки, но рублей. И две с полтиной за репетицию. И то Миша сказал, что гонорар надо сдавать в общак. На пропой. Поэтому думаю в следующей колонке вернуться к теме кинематографа.
P.S. Я, естественно, не забыл, что жанр колонки предполагает какой-нибудь вывод из написанного. Типа мораль. Такого примерно плана: «Артист театра — профессия интересная, но трудная и не денежная. Не то что колумнист журнала «Русский пионер».
Статья Андрея Васильева "Платонов мне друг, но Ефремов обходится дороже" была опубликована в журнале "Русский пионер" №3.
- Все статьи автора Читать все
-
-
16.02.2018Были когда-то и мы бандюками 3
-
22.09.2017Два андона 1
-
23.03.2013Самоубийство - не в его эстетике 0
-
28.05.2012Как я струил эфир 0
-
07.04.2012Как я прожрал свою победу 0
-
28.03.2012Были когда-то и мы бандюками 0
-
27.03.2012Чистая порнография 0
-
26.03.2012Арт-хаус на крови 0
-
01.02.2012Как я был великаном 0
-
05.01.2012Пиаровоз вперед летит 0
-
02.02.2011Были когда-то и мы бандюками 0
-
30.11.2010Отчет утопленника 0
-
Комментарии (0)
-
Пока никто не написал
- Самое интересное
-
- По популярности
- По комментариям