Классный журнал

Игорь
Мартынов

The End

Чего-чего, а концов света хватит на всех. В ассортименте — с грибком, с подвохом и что-то такое простое, как лампочку загасить. Всякий раз предчувствие: ну теперь-то точно не подведут! Разбег на рубль — то Глоба, то Нострадамус, то Адронный, прости господи, коллайдер. Этим летом с особым креном смотрели в сторону физиков: уж они там под Альпами разгонят материю, уж покажут Вселенной черные ее дыры!

Ведь чем еще хорош Апокалипсис: все грехи сбреет. Обнулит до первородного. Вернет к стерильному истоку. И мучиться не надо — заполнять потребительскую корзину, искоренять мздоимство, лелеять пенсионную реформу. Какая пенсия, когда конец времен?! В этой вечной походной маете даже некогда прокашляться, суммировать пережитое, написать хотя бы «Капитал» или «Воскресение». Каждый день как последний.

Причем и внешняя среда, надо отдать ей должное, идет навстречу страху человечества: то город смоет, то кометой прожжет тайгу до дыр. Все в природе попуталось, ни лета ни зимы, сплошное трясение основ.

О третьей мировой принято говорить сухо, по-ветерански, как о последних Олимпийских играх. Пульнуть могут в любой момент, с любого рубежа: хоть от витязей в тигровой шкуре, хоть от белочехов с их ПРО. Но ведь и наша асимметричная мера уже готова всплыть в ближайшем к Пентагону ручейке!

Пришла пора расконсервации и заселения — всего, что понастроено на случай общего конца. Но умеем ли, готовы ли мы жить и здравствовать там, вдали, под землей, куда так и так придется рано или поздно?  Поверхностный, а тем более поднебесный этап жизни, похоже, исчерпан, что же нам остается? Только верные недра. А нам есть чем гордиться в глубине!

«Надо зарываться!» — помню, пару лет назад так не только сказал глава одной подмосковной администрации, но и начал с себя. Взору геликоптера из налоговой инспекции подставлена лишь скупая дощатая конура, тогда как четыре этажа вглубь обшиты мрамором каррарским, освещены вместо капризного солнца бесперебойным ультрафиолетом; не позабыта и культурная часть — имеется размером с «Кодак Киномир» подземный кинотеатр для семейного просмотра. Это же и скромность, и неброскость, и припадание к родным корням. Все-таки нам всегда лучше удавалось бытие на загробном уровне — взять хотя бы прославленный метрополитен. В отличие от тех же немцев или англичан мы никогда метро не унижали просто до вида транспорта, до прозаических нужд, но художественно возносили его до высот мавзолея, дворца бракосочетания, до колумбария. Бывает, запрокинешься с устатку где-нибудь на «Маяковской», а над тобой васильковое небо, летят добрые рисованные самолеты и тихо падают в объятья чернобровые парашютистки в парчовых галифе... Аид по проездному, Валгалла за талон. Сюда турист приходит как в музей, а пора бы, между прочим, опыта набираться!

Чем чреват андеграунд? Никаких случайностей. Только проверенные стены. Полное излечение от застарелой русской фобии — боязни открытых пространств. Оставшись в тесноте, да не в обиде, в бункере привычных лиц, уделим время ближним, займемся внутренним миром — для полноценной жизни достаточно двух-трех десятков особей. Да что там! Трех! Двух (если разнополые). Мы еще не настолько хорошо знаем друг друга, чтобы распыляться по пространствам. На распахнутых площадях, в безмерной толпе у нас не очень получается — попробуем, что ли, ограничиться, зарыться? Приюти, как говорится, земля родная?

Но перед тем как окончательно уйти в подземелья, конечно, нужен прощальный ужин. Даты Апокалипсиса известны, можно подобрать по вкусу: вот лунный календарик майя, вот встреча с астероидом QQ47. Все заранее известно, можно спланировать вечеринку или даже утренник.

Конец света лучше всего встретить в кругу проверенных, видавших виды сотоварищей, провиант и жидкости заранее припася, покусывая филейные части человечества, и лучше в тех апартаментах, где шведские сосновые шкафы, где антикварные кресла и канапе, канадские кленовые стулья и килимские турецкие ковры, чтобы, когда погаснут внешние светила, возжечь мексиканскую лампу, изящно драпированную испанской шалью...

Безусловно, этот праздник надо отмечать на верхних этажах какой-нибудь высотки, чтобы в последнем полете окинуть взором и успеть пропеть «Степь да степь кругом». Ката­пуль­тиро­­вание — наше обычное состояние. Нам в этой дисциплине равных нет и уже не будет.
Да, славно задумано, есть только одна загвоздка: конца света опять не будет, хотя бы потому, что свет еще не начинался. Ведь нельзя же эти робкие проблески принять за полноценное освещение. Каждый раз навек прощались — а уходили, как всегда, на миг.

Как бы это ни было мучительно для человечества, но придется смириться с тем, что жизнь не так уж коротка и склонна к бесконечности и мы опять столкнемся друг с другом все те же, лицом к лицу: на следующий день после Судного.

Статья Игоря Мартынова «TheEnd» была опубликована в журнале «Русский пионер» №4.