Классный журнал

Кошка
Отделение низкого риска
Ночной госпиталь — очень странное явление. С непривычки можно испугаться. Представьте себе абсолютно безлюдное огромное пятнадцатиэтажное здание с огромной сетью коридоров, задраенных в абразивный линолеум, с синтетическим пластмассовым светом, цветной разметкой на полу и миллионом дверей, которые открываются только именными магнитными карточками.
Откуда-то издалека едва слышно доносится монотонный писк кардиомонитора. И никого. Абсолютно пустой коридор, длинный и бесконечный, как мое ночное дежурство... Время от времени встречаются охранники в бронежилетах со взглядом зомби, потерявших полнейший интерес к загробной жизни. Еще реже — двое носильщиков, везущие в морг каталку, закрытую наглухо синей клеенкой. Это из реанимации.
В общем, картина тревожная, особенно если вы клинический резидент первого года со склонностью к ночным страхам и мистике. Если идти из гинекологии, скажем, в терапию — из одного крыла госпиталя в диаметрально противоположное, то минуте на пятой прогулки возникает ощущение, что вы играете в компьютерную игру-страшилку Quake, только вместо лазерного бластера или бензопилы у вас в руках бумажная чашка с капучино из кофейного автомата. Капучино — оружие интеллектуалов... ха-ха. Невольно становится интересно, что за монстр ждет тебя за поворотом, на границе восточного и южного крыла. Мне-то не страшно, просто как-то жутковато, и все. Если что — как дам стетоскопом по рогам! Ну или убегу...
Двери отделений закрыты на автоматический замок. Свет в палатах выключен, за исключением дежурного света на сестринском посту. Два часа ночи. Госпиталь, кажется, спит.
Тихо, чтобы не спугнуть мистику, выхожу на улицу. Двери резво открываются, разбуженные фотоэлементом. За порогом — свежий воздух и ночной Лондон.
Лондон никогда не спит.
Шныряющие туда-сюда мини-кебы, красные ночные автобусы, визжащие полицейские машины и категоричные «скорые», пролетающие перекрестки на полной скорости под мигающий желтый свет светофора.
Шумные припозднившиеся французы с недопитой бутылкой белого вина и прекрасные, но очень уставшие девушки, возвращающиеся из ночного клуба в мини-юбках, помаде и босиком, несущие в руках свои «Джимми Чу» на неприлично высоком каблуке.
Подожди, Лондон, я утром закончу работать, немного посплю, а часам к восьми буду готов провести с тобой вечер, и если мы понравимся друг другу, то и ночь. Я буду беззаботно шляться по Mayfair, пить лангедокское красное и курить толстенные сигары, пуская дым в глаза офисным красоткам из Сити. А сейчас, прости, дорогой, я на работе. Но, конечно же, как всегда, я рад тебя видеть.
Допиваю кофе и закуриваю сигарету. Дым от «Лаки страйк» смешивается с запахом ночи и лондонского асфальта. Красный неоновый свет от огромных букв Accident and Emergency над моей головой освещает рекламный плакат с блондинкой с глубочайшим декольте, которая приглашает всех попить с ней кофе. В красном свете блондинка смотрится таинственно и даже инфернально, но кофе уже не хочется, шестая кружка за вечер, а дежурить еще часов пять. Закуриваю еще одну сигарету, но бросаю ее. Курить тоже, оказывается, не хочется. Надо идти — посмотреть, как там обстановка в родильном отделении. Пейджер не просыпался уже два часа. Может быть, вот оно, то самое легкое дежурство, о котором я где-то читал?
В родильном отделении — о чудо! — тоже тишина. Рожают всего две тетеньки, да и у тех роды низкого риска. Акушерки их, как могут, пытаются защитить от докторов, эпидуральных анестезий и прочих грозных элементов вмешательства в таинство нормальных родов. Я не против. Пока роды идут нормально, нам, докторам, там делать нечего. Если что — позовут.
У нас еще есть целое отделение низкого риска — там докторов вообще нет, одни акушерки. Если у женщины нет никаких осложнений беременности (такое тоже, оказывается, бывает!), то ей предлагают такой вариант — по желанию, естественно. В отделении низкого риска нет ни мониторов, ни щипцов, ни анестезиологов с длинными иголками. Вместо этого — мягкие кресла, мини-бассейн, ангелочки на стенах, голубые занавески, ароматические свечи и акушерки в розовой в цветочек униформе с теплыми миниатюрными руками. Наши британские женщины очень любят рожать именно здесь.
Акушерки, которые тут работают, — очень храбрые люди с железными нервами. Я бы так не смог. Я слишком хорошо знаю, что может случиться в родах и сразу после них. Они тоже, я уверен, знают и видели, но работают и, когда их отправляют для поддержания квалификации к нам, в родилку высокого риска, хватаются за голову. Но я подозреваю, что не от ужаса, а больше с целью подчеркнуть, что всех ужасов родильного отделения высокого риска можно было бы избежать, если бы доктора навязчиво не лезли бы к роженицам со своим окситоцином, мониторингом и эпидуральной анестезией.
Вот так и живем, в вечной борьбе. Радует только одно — серьезные осложнения в Midwife Led Unit случаются и правда крайне редко, и отзывы пациенток о родах там — самые распрекрасные.
Когда в родилке тихо, акушерки, привыкшие работать по двенадцать часов нон-стоп, скучают и начинают немного фестивалить. После того как обсудят косметику «Лейрак», туфли «Прада», затем всех докторов, их манеру одеваться и их возможных любовниц, на центральный акушерский пост вывозится большая каталка, которая накрывается большой белой скатертью и на нее приносятся разные диковинные разносолы. Нигерийки приносят курицу с рисом, индийские акушерки волокут чапати с соусом, пикантный вкус которого находится далеко за порогом моей болевой чувствительности. Француженка Элейн принесла фисташки, финка Эмма — сосиски из лосятины Ryynimakkara, а англичанка Дженни — струганую морковь. Мои сплющенные бутерброды с сыром, которые я забыл, как обычно, положить в холодильник в начале дежурства, выкладывать на общий стол было неэстетично, поэтому пришлось покупать всем кофе из капучино-машины.
Вот сейчас поем и пойду спать. Ну не виноват я, что такое дежурство тихое... Так что там у нас? Ага! Куриное крыло по-нигерийски...
— Пи-пи-пи-пи-пи! Внимание! Экстренный вызов! Остановка сердца! Акушерская бригада — в отделение низкого риска! Внимание! Краш-сирена! П-ш-ш...
Пейджер, грубо и истерично прервав мой ранний завтрак, еще секунду пошипел и заткнулся.
Когда бежишь на краш-вызов, главное усвоить для себя два правила: никогда не бежать сломя голову — можно нечаянно снести головой дверной косяк и так и не добежать до пациента, и второе — удостовериться, что рядом с вами, в том же направлении бежит анестезиолог. Анестезиолог — это всегда хорошо, когда нужно быстро засунуть в трахею интубационную трубку или расчехлить дефибриллятор, не зачехлив при этом пациентку.
Дверь в отделение низкого риска открыта настежь. В палате яркий свет. Странно, я думал, у них только полумрак бывает...
Ангелочки с позолотой, голубые занавески... Молодая девушка лежит на полу. Акушерка дрожащим голосом докладывает:
— Сесилия, двадцать пять лет. Вторые роды. Родила двадцать минут назад, без осложнений и лекарств. Встала с кровати, чтобы пойти в душ. Сказала «хочу спать» и потеряла сознание. Кровотечение из родовых путей минимальное.
Понятно. Наверное, просто слишком рано встала, голова закружилась, упала в обморок... сейчас дадим кислородика и водички, все будет хорошо и отлично.
— Дыхание отсутствует. Пульс нитевидный. Давление не определяется!
— Твою мать! Тут водичкой не обойдемся! Госпитальная тревога! Общегоспитальную краш-команду сюда, быстро! Приготовиться к сердечно-легочной реанимации! Кислород пятнадцать литров в минуту! Адреналин-джет, быстро! Дефибриллятор для оценки сердечного ритма.
Пока анестезиолог Фарид «дышит» девушку мешком Амбу через маску, я накладываю на нее стикеры дефибриллятора. Схема, как чего накладывать, нарисована прямо на стикерах, поэтому даже если вы не занимаетесь такими вещами ежедневно, наложить их правильно несложно. Автоматический дефибриллятор пискнул и флегматично сказал: «Оцениваю сердечный ритм».
— Пульса нет! Давай непрямой массаж сердца! Два к тридцати!
Непрямой массаж сердца — штука очень трудоемкая. Это только в американских кинофильмах про больницу главный герой, врач с напомаженными волосами и брутальной белозубой улыбкой, часами может делать непрямой массаж сердца, одновременно кокетничая с медсестрами и давая распоряжения младшему медперсоналу. На самом деле после пяти минут правильного массажа возникает полное изнеможение, кроме того, рабочая эффективность массажа падает, поэтому надо меняться.
О, кажется, подтянулась реанимационная бригада! Смените меня, плиз.
— Фибрилляция желудочков. Готовлюсь к дефибрилляции. Всем отойти от пациента! — Дефибриллятор-автомат, видимо, понимал, что говорит. — Заряд. Тынц!
— Оцениваю сердечный ритм. Фибрилляция желудочков. Готовлюсь к дефибрилляции. Всем отойти от пациента! — Заряд. Тынц!
— Давай еще адреналин ! Продолжаем массаж сердца и дыхание тридцать к двум! Внутрикостное вливание кристаллоидов!
Меня, как акушера, который «ничего не понимает в конной авиации», постепенно оттеснили от пациентки анестезиологи и реанимационная бригада.
Почему? Почему у нее внезапно остановилось сердце? Здоровая молодая женщина... нормальные роды... Роды. Что-то пошло не так именно в родах. А что? Сгусток крови в легочной артерии? Незамеченный ранее порок сердца? Эмболия околоплодными водами? Так... думаем... внезапный коллапс через двадцать минут после родов... очень похоже именно на эмболию, когда околоплодные воды попадают в материнский кровоток и в легкие... Такой диагноз подтверждается, как правило, только на вскрытии, когда в легких находят волосы и кожные чешуйки ребенка...
Подобная эмболия бывает крайне редко, примерно два случая на сто тысяч родов. Выживает процентов двадцать, в удачный день... В общем, ничего пока не понятно... главное — завести сердце, а там будем разбираться, что и как... главное — сердце завести...
— Оцениваю сердечный ритм. Синусовый ритм. Фибрилляция не требуется, — скучающим голосом сообщил робот.
— Есть пульс! Давление 80 на 40. Переводим в реанимацию! Быстро! Пока опять не фибрильнула... продолжаем кислород. Насыщение крови кислородом — девяносто процентов. Гоу! Гоу! Гоу!
Мы остались одни с акушеркой, держащей на руках младенца, в комнате с позолоченными ангелочками на стене и с пустой кроватью, на которой только что появилась одна жизнь и чуть не закончилась другая. За окном было уже утро.
Сесилия проснулась только через два дня. И ушла домой с ребенком на руках еще через три недели. В то утро она пережила еще две фибрилляции желудочков, синдром диссеминированного внутрисосудистого свертывания, шесть переливаний крови и плазмы. Нам так и не довелось узнать, что же с ней случилось. Сердце ее было в порядке, тромба в легких тоже не нашли. Все сошлись на мнении, что это была эмболия околоплодными водами, но подтвердить диагноз могло только вскрытие. Все единодушно были счастливы, что до подтверждения диагноза дело так и не дошло.
Я не узнал ее, когда она пришла в мою клинику шестью неделями позже. Макияж, очаровательная улыбка и прелестный младенец в коляске.
Для нее все это было как сон. Но иногда, чтобы проснуться, нужна краш-бригада реанимации и электрический разряд в триста шестьдесят джоулей.
Статья Дениса Цепова (Матрос Кошка) «Отделение низкого риска» была опубликована в журнале «Русский пионер» №23.
- Все статьи автора Читать все
-
-
09.05.2015Что-то не так 1
-
22.04.2015Скальпель, пожалуйста 1
-
07.05.2012Правда-матка 0
-
28.03.201238+2/40 0
-
15.02.2012Врач, трус и параноик 1
-
12.12.2011Операционное 0
-
04.11.2011Болеутоляющий 0
-
06.01.2011Лечилово 0
-
28.11.2010Лохи Йухла, братцы 0
-
24.06.2010Считайте меня импотентом 0
-
28.04.2010Родить незабудку 0
-
19.04.2010Раковая дума 0
-
Комментарии (0)
-
Пока никто не написал
- Честное пионерское
-
-
Андрей
Колесников1 830Февраль. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 5849Доброта. Анонс номера от главного редактора -
Андрей
Колесников1 7854Коллекционер. Анонс номера от главного редактора -
Полина
Кизилова8677Литературный загород -
Андрей
Колесников12287Атом. Будущее. Анонс номера от главного редактора
-
- Самое интересное
-
- По популярности
- По комментариям
- Новое
-
-
13.02.2025Рэй против Маска
-
13.02.2025Валентине Валентина. Allegro
-
13.02.2025В России создадут голосовую базу телефонных мошенников
-