Классный журнал

Екатерина
Истомина

Синенькая юбочка, ленточка в косе

Всю жизнь суждено мне толкаться в чужих гостиных. Не снискать мне славы Кристиан Аманпур, сделавшей карьеру на Сребренице, или Майкла Холмса с его репортажами из Афганистана и Ирака», — грустно думала я, нажимая на белый пупок звонка. Шел дождь. Я стояла на крыльце лондонского дома одного из богатейших людей мира — сэра Ричарда Брэнсона, основателя империи Virgin, чье состояние в 2004 году оценивалось в 6,2 миллиарда фунтов стерлингов. Сэр Брэнсон сам мне открыл дверь. Он был красив атональной красотой. Синенькая юбочка, ленточка в косе.

«Я небольшая московская пресса. Вам Карина должна была звонить на мой счет. Кажется, еще кроме меня кто-то должен здесь быть», — решительно пролепетала я. «Заходите, тапочек нет», — окончательно распахнул дверь миллиардер. Я оказалась в коридоре, большую часть которого занимали покрышки, комки пыли и автомобильный двигатель. Я без труда узнала в этой седовласой раскоряке 6-цилиндровый рядный E280 из серии моторов Mercedes-Benz с маркировкой M112, поступивших на рынок в 1997 году; 204 «лошади», крутящий момент 3000–5000 об/м, гильзы цилиндров E280 впервые в истории были выполнены из легких сплавов.

Мы прошли в гостиную, обстановку которой можно было охарактеризовать фразой моего давнего милого начальника Михаила Маргелова «Иконы плачут!» Черный рояль с перебитым хребтом. Скомканный диван. Смятый стул. Журнальный столик с перекошенным лицом. Перекошенный портрет благородной дамы. Хозяин данного роскошного дома, миллиардер, сэр Ричард Брэнсон предложил выпить шампанского. Мы еще долго с ним искали стаканы: под промятым диваном, столом, роялем, в комках пыли. На крик миллиардера вышла клубничная женщина. Ее звали вроде Дженни. Она как бы работала здесь домоправительницей. У нее на кухне нашлось два треснутых пластмассовых стаканчика.

«Чем вы занимаетесь?» — спросил сэр Брэнсон, разлив профессионально. «Балетное училище, Большой театр, затем два университета, потом, увы, увы, увы, долгий подвиг скитания по самым дорогим европейским курортам», — мне, собственно, надо было как-то жалостливо вырулить на разговор о роскоши. Ведь именно такое страшное задание дала мне родная редакция «Ъ».

«Я тут купил по случаю унитаз», — заявил сэр Ричард Брэнсон. Все, ребята. Это Breaking News. Это молния из Багдада. Огоньки замерцали в голове. Итак, прямое включение: сегодня мы ведем эксклюзивный репортаж со дна нового унитаза, который купил сэр Ричард Брэнсон. Справа по бивалютному курсу — белые бриллианты, ограненные на Алмазной бирже, что на бульваре Жаботинского, 46, в Тель-Авиве. Слева — нежнейшая алмазная россыпь, прикрепленная к фаянсу мастерами школы Генри Оппегеймера из ателье, что на Центральной улице Йоханнесбурга, 222. А на дне — золотое панно, изображающее мирные сценки из жизни демоса Фолклендских островов. Сплевываем, товарищи.

«Это самый обычный белый унитаз. Я установил его на скале моего личного острова Неккер. Его уже снимали журналисты. И унитаз тоже. Я бы пригласил вас на Неккер, но на Уолл-стрит каникулы, и там отдыхают финансисты», — как-то доверился сэр Брэнсон. Эксклюзив отпал, какой-то мерзкий журналистский черт уже взгромоздился на мой-мой-мой унитаз. И пристроился на нем орлом. А потом, сделав свое темное, надо полагать, дело, белым лебедем пролетел в кассу за гонораром. Сука. Разберемся.

Заседание с шампанским продолжалось. Я тезисами рассказала про Чайковского, а сэр Брэнсон кратко доложил о своих космических инициативах. Он строит ракету, на которой достойно отлетит к далеким звездам. Уже решены все вопросы питания на борту. Его вторая жена (по первой профессии — стюардесса) переживает. Так как в космический экипаж сэр Брэнсон меня почему-то не пригласил (он, бедняга, не знал, что подмосковная дача у нас когда-то была рядом с дачей Валентины Терешковой и я приблизительно в курсе, как там надо ракету заводить, тетя Валя подробно рассказывала), я спросила про двигатель. Ведь именно этот мотор волновал меня почти с начала встречи. Ведь в нем была тайна.

Что ж, быть может, сэр Ричард Брэнсон отчаянно, страстно, по-юношески неловко пытается у себя в особняке, вот так вот, на острой трепетной коленке, приспособить автомобильные немецкие технологии к своему домашнему ракетостроению? Болен ли он грезой зачерпнуть эту легкокрылую небесную гармонию до соли земным цилиндром из сплава? Вне сомнений. Он Коперник, он Тихо Браге, Галилей! Вот я и вижу, что у него же не голова, а чистая планета Юпитер, а вокруг все идеи, идеи вращаются.

«Жена меня запилила! «Мерседес» у нее сломался. Почини, она мне говорит. Я вот с приятелем вытащил из машины весь двигатель. Четвертые сутки пытаюсь что-то придумать на этот счет», — внезапно захныкал миллиардер.

Господи Иисусе, что творится-то, что деется! Я тут же пожалела, что в слепоте своей сердешной не прихватила из Москвы верного гаечного ключа. Этой бывшей стюардессе, а сейчас — второй жене, в том смысле, тюк-тюк-тюк по крашеной голове. Чтобы не нервировала такого великого человека. Ишь! А ну, брысь под лавку! Он же в космос у тебя собрался, глупая. Не на дачу, не в Нью-Йорк. Так ты поди быстрей борща свари ему в дорогу.

При моих разливанных мыслях о борще в гостиной возникла клубничная женщина Дженни. Она зазывно потрясла молодецкой грудью и пожаловалась нам на жуткую грязь, которую «занес этот мотор в дом». Строго указала, что даже соседские собаки перестали приходить. Я уже с жаром поддакивала ей, разгоряченной, насыпая все больше перцу в беседу. Мол, сэр, и Монморанси восьмые сутки не видно, а если, случись, гремучие крысы? Сэр Брэнсон совсем уж растерялся в нашем обществе. Он все заглядывал в пустой пластмассовый стаканчик. На его лицо вывалились мысли: «Хоть бы они исчезли вмиг, эти две грудастые курицы! Как я устал от их ревнивого визга. Скорей бы мне уж в космос!»

Тут в дверь динамично позвонили. Это явилась толстенная, как похмельная бочка с огурцами, сотрудница империи Virgin Карина. Вид у нее был самый решительный. Карина с порога была готова атаковать E280 Mercedes-Benz. Закогтить и съесть его.

На сэра Брэнсона было просто жалко смотреть. Он решил быстрее избавиться хотя бы от меня, женщины пришлой: «Поезжайте ко мне в Африку. Дженни, кто там сейчас в моем марокканском поместье?» Дженни подтвердила, что там в данный момент находится любимая мать сэра Брэнсона с семью подругами.

Уставший взгляд сэра Брэнсона медленно облетел земной шар, но, видимо, не нашел на нем ничего подходящего. Согласна: в его ситуации — только космос. Горячая Дженни предложила другое, самое южное из всех африканских владений сэра Брэнсона поместье — Улусабу, что на границе ЮАР и Зимбабве.

«Но сейчас там сезон черной мамбы!» — всплеснул руками Брэнсон. «Сэр, но мы же дадим ей Большого Джона…» — загадочно просияла Дженни. И сэр Брэнсон закатил глаза в знак согласия.

Через двадцать часов я срочно вылетела из Лондона рейсом Virgin в Йоханнесбург. С сэром Брэнсоном все было ясно. В журналистском расследовании оставалась только одна туманность: повесил ли он на своих стюардесс бирку с надписью «Девственница»?

Статья Екатерины Истоминой «Синенькая юбочка, ленточка в косе» была опубликована в журнале «Русский пионер» №15.