Классный журнал

Тазик для олигарха

01 июня 2010 00:10

Открытие навигации наступает в «РП» раньше предписанных климатом сроков: автомобильный критик «РП» и обозреватель «Ъ» Екатерина Истомина не спешит вернуться к автомобилям, а уводит читателей на большую воду, в неистовую атмосферу знаковой регаты, но вовсе не за адреналином, а чтобы на месте разобраться, почему уже и китайцы это сделали, а мы, потомки великих мореходов и первооткрывателей, до сих пор не решились.

Солнце лило как из ведра. Я и старый французский моряк Бруно Трубле били наотмашь чечетку на центральной площади Валенсии. Шел прием в честь этапа гонки челленджеров 32-го America’s Cup. Прием был торжественным, и многие гости даже пришли в шлепанцах. Но мы с Бруно плясали босиком, охлаждая нечесаными пятками брусчатку. Потом пошли в ресторан в районе старого мавританского рынка. Начались разговоры, которые обычно ведут с русскими французы: Троцкий, сифилис, польский вопрос. Особенность русско-французской дружбы заключается в том, что любой француз находит у себя в роду русскую бабушку, бежавшую от большевиков в мешке с сахаром. Сколько я знаю таких историй! У меня есть ровно такая же: половина моей семьи из Осоргиных сбежала в Париж в 1922-м, где и проживает до сих пор.

Но старый моряк удивил: «Мой сын нашел под Хатангой мамута, отвез его в Японию и получил приз!» Кого? Мамута?! Я не разбираюсь в русском светском регистре, но знаю, что Мамут (как мне слышалось) является кудрявым сеньором с очень большими деньгами. Я решила уточнить: «Кто это Мамут?» — «Редкое животное с густой шерстью», — пояснил Бруно. Он! Русский олигарх. Феникс. Фазан. Загадочный и неповторимый. «Ах, как ты, петух французский недорезанный, как смеешь говорить о моем компатриоте! Vive la Russie!» — закричала я и размочила в оливковом масле кулак. Тогда Бруно вытащил из штанов мобильный и позвонил сыну в Париж: «Але, Андре! Моя русская подруга по прозвищу Крепкий Орешек передает привет тебе и твоему мамуту! Он у тебя в шкафу? Остался хобот? Где же хвост?»
Le mamouth — по-французски мамонт, с очень четкими «у» и «т». Тогда я рассказала Бруно о русских олигархах, новой элите нашего бедного общества. «Почему же русские олигархи не купят себе челленджер и не выступят на America’s Cup? Это всего двести миллионов долларов на сезон! Можно было бы разместить их гербы на парусе!» — «Мелко плавают, Бруно. У них нет гербов. У них есть только корпоративные логотипы». — «Однако китайцы ведь уже здесь! В этом году впервые в гонке принимает участие китайская команда. Ее спонсирует миллиардер, сделавший состояние на пластмассовых тазиках. Только вряд ли ты увидишь его».

Вечер закончился романсом «Только раз бывает в жизни встреча... Только раз судьбою рвется нить…» в моем икающем исполнении. Я была абсолютно уверена, что китайский миллиардер возникнет на моем пути. А у меня с миллиардерами разговор короткий. Я ведь только перед Ротшильдами пасую. Сразу падаю в книксен. Все-таки Ротшильды — это такие старые деньги.

Наутро спортивная акватория Валенсии представляла собой море парусников и лодок. Ощетинился железным серебром парус BMW Oracle (ее спонсировал господин из Сан-Франциско). Белым парадным треугольником блеснула фаворитка Allinghi швейцарского миллиардера Эрнесто Бертарелли. Именно из-за этой команды гонка тогда, в июне 2005 года, происходила в испанском городке: швейцарская команда Allinghi стала победительницей 31-го America’s Cup, состоявшегося у берегов Новой Зеландии. По правилам состязаний следующий этап гонки проводится на родине триумфатора. Но в Швейцарии банкиры, кондитеры, сыровары и часовщики не видывали моря, и Эрнесто Бертарелли выбрал Валенсию. Южноафриканская команда Shosholoza (за нее болела моя приятельница, марокканская красавица Жасмин Абделатифф, нынешняя жена Филиппа Старка) уже отчетливо понимала, что окажется аутсайдером. Челленджер Prada мужа Миуччии Прада, итальянского миллионера Патрицио Бертелли (бизнесмен из Prada Group сам руководил лодкой), застенчиво краснел модным треугольником. Шведский челленджер Victory пригрел на палубе адский батальон викингов в головных уборах в виде железных бидонов с рогами. Миллионные благородные челленджеры были окружены разным дешевым сбродом: яхтами, лодками и шлюпками, на которых мокли в изнеможении зеваки и журналисты.

Управление челленджером (характеристика судов America’s Cup не менялась с 1992 года: общая длина — 25 метров, высота мачты — 32 метра, водоизмещение — 24 тонны) — сложнейшее дело. Здесь требуется четкая работа коллектива. Обычно челленджером рулит команда удивительно прекрасных морских мужчин. Вот эти прекрасные морские мужчины легли на правый борт — и сотни мохнатых рук гребут, мотают веревки, раскатывают и скатывают паруса. Вот они с размаху легли на левый бок — и сотни рук гребут в обратном направлении, скатывают, раскатывают паруса. А как благородные челленджеры страшно скрипят! Благородные челленджеры издают звуки железнодорожной катастрофы в Индии.

Бруно был опытным морским волком и поначалу правил кормилом нашей лодки уверенно и мудро. Но группа журналистов канала EuroSport пошла на абордаж. И наша шлюпка понеслась прямо на яхту китайского миллиардера, на носу которой сидел окаменевший дракон. Сам миллиардер по имени Чао Юонг Ван в это время скакал по палубе в пижаме. Вид у миллиардера был такой, как будто с ним связался по скайпу председатель КНР Ху Цзиньтао и попросил доложить о социальной ответственности бизнеса. Беда не приходит одна: мы врезались в китайскую яхту. Чао Юонг Ван заскакал еще быстрее (я не ожидала нервозности от представителя народа Конфуция). Наша лодка не могла плыть, и мы с Бруно перебрались на яхту китайца. Начались русско-французско-китайские переговоры, особенностью которых является молчание.

Я спросила, зачем китаец вступил в America’s Cup. «Китайский флаг реет сегодня над Средиземноморьем! За это я готов отдать любые деньги!» — бросил Чао Юонг Ван. Его крик понесся над седыми иберийскими волнами. В крике было что-то джигитское. Географическая ответственность бизнеса была тут налицо.

«А как вы стали миллиардером?» — удачно ввернула я, когда нам поднесли китайские национальные десерты из микробов. Миллиардер сообщил, что он китайский повелитель мирового океана пластмассы. Махнет рукой, и миллиарды пластмассовых тазиков яростно нарождаются на заводах в Ланьчжоу и Гуанчжоу. Я рассказала Чао Юонг Вану, что у нас в России есть и свой пластмассовый миллиардер. И это, кажется, даже женщина. Да, это особая женщина. Женщина-молох. Женщина-печь, выпекающая пластмассовые тазики и кресла. Китаец был потрясен полученной информацией, что показалось мне довольно странным: ведь в мировом океане пластмассы все должны друг друга знать в лицо.

После десертов смиренный слуга принес страшное донесение. Китайская команда оказалась последней на гонке, ей предстояло немедленно покинуть соревнование, свернув китайский флаг. Император пластмассы рыдал. Главный тазик его жизни шел ко дну. Миллиардер снял с крошечной ножки дикую леопардовую мокасину с золотой пряжкой от Louis Vuitton и швырнул эту в буквальном смысле драгоценную обувь за борт. Его яхту с драконом маленькие сатрапы уже пришвартовывали к берегу.

Утром консьерж отеля передал мне конверт. В нем лежали записка от Бруно Трубле и его подарок — железный агитационный значок «Париж. Олимпийские игры-2012»: «Моя дорогая! Китайцы выбыли навсегда. Срочно напиши всем вашим олигархам. Скажи им, что мы уже ждем их на нашей гонке». Боже. Боже, царя храни.