Классный журнал

Екатерина
Истомина

Белый мусор, желтая точка

Большая африканская дискотека; вход бесплатный; «черный» пригород Детройта; километровая парковка между отелем Hiltonи шопинг-моллом. Танцуют техно под магнитолу все. Кроме меня. Я соло стою в кругу танцующих: это граждане США, пятнадцатилетние афроамериканцы, освобожденные от расовых пут черным Цицероном, Мартином Лютером Кингом, и осознавшие свободу как необходимость обижать на «цветной» почве (и парковке) белых девушек. «Не ходите через парковку в молл. Это опасно. Мы дадим вам джип. Вы доедете на нем от входа до входа», — увещевал меня консьерж Hilton. «Но ведь идти всего метров четыреста!» «Им хватит. Это их район», — взывал к моим мозгам консьерж. Когда я стояла в кругу танцующих на январском льду негров (будем называть вещи своими именами), в моем мозгу на ниточках висела только одна мысль: «Впереди выносят дышло! ЦСКА на поле вышло!» Черный круг сжимался. Беги же, Катя. Я подпрыгнула на пятачке вверх. Выбросила вперед руки. Там кто-то даже упал от моего толчка в грудь, но это было уже позади. В спину мне полетели куски льда, оторванные от асфальта.

Я никогда не любила Детройта. Я не знаю, существует ли в этом американском городе другой высокий сезон, кроме вмерзшей в землю зимы. Много лет назад, еще в блаженную эпоху розовых кадиллаков, автосалон в Детройте был назначен первыми автомобильными смотринами года. Прилетать в столицу штата Мичиган приходилось 4 января, выползая из-под новогоднего стола. Бывая почти ежегодно в Детройте, я утешала себя тем, что встречу православное Рождество в Нью-Йорке. Какая разница? Господу, в его православной версии, вообще все равно. Нью-Йорк, конечно, не совсем Суздаль, но Детройт — это Магадан.  Только там когда-то, в мезозойскую эру прогресса, делали автомобили.

«А это наша «Гадюка», — любуется хромoй волонтер музея Chryslerв «белом» пригороде Детройта. «Гадюка» — это Viper, болид Dodge, представленный в 1989 году. Я с омерзением смотрю на «Гадюку»: что за спорткар с хилым V8, да еще установленным спереди? За жареной картошкой только ездить на такой баранке.

«Вы знаете великого мистера Цетше?» — улыбается волонтер, вставивший по страховке 32 зуба.

«Я знаю доктора Цетше. Он был главой Chrysler, а сейчас руководит концерном DaimlerChrysler в Штутгарте», — сказала я. Автомобильный ветеран победоносно блеснул металлокерамикой и полез в карман, в район сердца. За орденом? «Я всегда ношу эту нашу фотографию с мистером Цетше», — похвастался он. Любительская фотокарточка была ламинирована. Те, кому не хватает средств на медальон, так обычно носят изображения возлюбленных. Усатый Дитер Цетше, человек в Германии легендарный, был «возлюбленным» для американца. Экономный швабский немец был огромной, словно кузов пикапа GMC, американской мечтой. Но мечте не суждено сбыться: «большая тройка» Детройта (Chrysler, GM, Ford) качалась на грани банкротства. Как только о банкротстве будет объявлено, в Детройт юному президенту Обаме нужно будет ввести армейские части: иначе здесь воцарится криминальная демократия. Кстати, армейские части в Детройт уже вводили — в 1967-м, когда чернокожее население выжигало квартал за кварталом и было убито 43 человека.

Башня GeneralMotors, пока целехонькая, находится в центре Детройта, в разоренном Сити. Стеклянный 72-этажный небоскреб играет в пейзаже роль «яйца Брунеллески»: флорентийский Duomo, но только на границе Америки и Канады. Вокруг «яйца Брунеллески» пригрелись прочие архитектурные пигмеи. Это небоскребы, выжженные изнутри, с выбитыми стеклами. Часть окон была забита досками, и это означает, что там находится сквот. Ни полиция, ни коммунальные службы не смеют сунуть сюда носа. В Детройте есть и своя галерея Уффици — KoboArena, где проходит автошоу. «От Арены ни на шаг! — инструктировал меня чернокожий волонтер в пресс-центре. — Опасайтесь спившихся белых. Whitetrash. Они могут зарезать». В Детройте носят не только холодное оружие, но и любят погорячее. Два года назад мой коллега, фотограф, отправился в Сити в магазин электроники за батарейками. С собой прихватил штатив, упакованный в чехол. Едва он переступил порог магазина, охрана повалила его на пол. Парень служил в десантных войсках, отбился. «У вас есть разрешение на ношение оружия?» — «Но у меня нет оружия!» — «А что в чехле?» — «Штатив!» — «Извините, у нас часто стреляют по кассе». Русский десантник бежал, забыв про батарейки. С тех пор в Детройт он ни ногой. В Чад или в Конго, говорит, поеду, случись там какой-нибудь автосалон.

«В чем основная проблема американского автопрома?» — спросила я у менеджера GM. «У нас нет проблем», — сказал он. «Нет проблем, нет машин, нет продаж?» — уточнила я. Мы шли мимо стенда Toyotaв KoboArena. У менеджера нехорошо загорелись глаза, когда он увидел пикап ToyotaTundra, популярный в США японский автомобиль, чья длина составляет почти шесть метров. «Даже в пикапах вас бьют японцы!» — «Не надо устраивать Перл Харбор!»  Вот голливудское самомнение: битва давно проиграна.

Что такое Whitetrash, «белый мусор»? Это белые, которые не смогли покинуть Детройт, бывшие автомобильные рабочие и бывшие автомобильные «белые воротнички» — из Chrysler, Ford, GeneralMotors. 

Конечно, от KoboArenaя немедленно отправилась на поиски какого-нибудь симпатичного Whitetrash. Надо же, полагала я, поговорить с этими людьми. Чем живут, как, зачем. Whitetrashуже поджидал меня на перекрестке. Это был Горлум в клетчатой ковбойской рубашке, джинсах и бейсболке с надписью NHL, из-под которой торчали седые космы. Он был пьян, вызывающе вонюч и с радостью алкоголика начал беседу первым. Горлум узнал, что я приехала на автосалон. У него хватило сил поговорить со мной о маркетинге. «Мы спеклись. Мы производим ничто. Все теперь делают китайцы, желтые хитрые мартышки, их миллиард. Когда-то у нас были машины, техника. Потом у нас был хотя бы маркетинг, но сейчас и его нет. Мы в своих мозгах абсолютно пустые». Он был умным человеком,  «белый мусор». Он говорил, как говорил Парменид, как писал спустя 23 века Гегель: бытие определяет сознание, или существует только то, что мыслимо.

В середине монолога Whitetrash, брызгая ржавой от курева и беззубого рта слюной, вдруг начал наползать на меня, словно его ударили в спину ножом. Его держали не ноги, а стоявшие колом от мочи джинсы. Беги, Катя. Но я развернулась на каблуках и пошла по направлению к зданию бывшей пожарной охраны Детройта. Позади кто-то рухнул на асфальт. Под ноги в темноте покатилась бутылка из-под водки. Впереди, на расстоянии двадцати часов моей узенькой жизни мерцала еще неясной до конца святостью желтая точка. Звезда волхвов с Ближнего Востока. Очередное Рождество в Нью-Йорке.

Статья Екатерины Истоминой «Белый мусор, желтая точка» была опубликована в журнале «Русский пионер» №9.