Классный журнал

Божена
Рынска

Мой графитовый вахлак

Мужчина с очками на умном носу стоял в гардероб. Было это в Кремле. Гардеробная каморка не справлялась с аншлагом, и шубы из белой норки, жемчужной норки и палевой норки были навалены друг на друга. Господин с умными очками забурился в меховые недра, выудил красную спортивную куртку с синими полосками и надписью «РОССИЯ» и накинул ее поверх классического черного костюма.

«Какой, — говорю, — ансамбль! И так актуально — Олимпиада же сейчас!». «Эти куртки когда-то бесплатно раздавали», — укоризненно пояснил он. «Правильно, — поддержали его стоящие вокруг миллионеры, — нечего зря дубленку затаскивать, денег же стоит». «Мужчина, мужчина, головной убор забыли», — человека в спортивной куртке настигла гардеробщица и протянула ему алый беретик, утыканный бриллиантами (не исключено, что настоящими). Головной убор тон в тон подходил к куртке. Милиционер минутку поборолся с искушением прифрантиться. Потом вздохнул «не мое» и от чужой ценности отказался. «Ум, честь и совесть списка Forbes», — одобрила я.

Так мы подружились. Точнее, дружила я, а мужчина с умными очками стеснялся сопротивляться моему напору. Когда он выходил из собственного самолета, сердце мое плавилось от нежности и умиления. Это же не хозяин заводов, газет пароходов, повелитель творога и плавленых сырков начальник, а натуральный бортмеханик! «Кожаные куртки, брошенные в угол!» Канны. Пыльные пальмы аэропорта частной авиации. Зной такой, что чуть не плавится посадочная полоса. Элтон Джон и Лагерфельд в белом хлопке и льне. А король моего сердца топает весь в черном, такой роковой, такой контрастный! И кожаночка на нем всегда одна и та же, тех еще времен, знаменитого рэкетирского покроя. Видимо, достал с московской товарной биржи, и все никак ее не сносить.

Черные-черные джинсы вольно драпируются в области колен. Черные-черные туфли из мокасин давно перешли в разряд гамаш. А черная-черная футболка от постоянства владельца и щедрого солнца юга Франции приобрела оттенок графита. Я смотрела на него, и так он был прекрасен и по-мужчински мужчинен, что щемило сердце. В этот момент он был прекрасен и красив. Великолепная мужская особь, очень мужская особь шла по взлетной полосе.

Но вот один раз (клянусь, я не поверила своим глазам) король пришел в новых джинсахи в новой куртке. Причем не черного цвета. Мне стало не по себе. Я не могу любить щеголя и франта! Была у меня детская страсть к мышиному жеребчику, чье неправдоподобное единение галстука с рубашкой напоминало о картинах старых мастеров, так вот оказался он капризулей и бабой. Не должен мужчина быть произведением искусства. По крайней мере, снаружи, это еще когда Овидий заметил. «Купил?» — ужаснулась я, глядя на новые штанцы. — «Ну, уж сразу купил. Подарили...» — «Сла ва богу, это ты. Кабы не моя старая знакомая — черноватенькая футболка, таки не узнала бы тебя».

Ты старуюкуртку-то, говорю, не выбрасывай, сын доносит. «Кто старая? — оскорбился король. —Не старая она вовсе. Просто вид у нее такой». И в доказательство своей правоты на другую неделю вернулся к верной, старой на вид кожанке, — все-таки постоянство в привязанностях было определяющей чертой его натуры. Волею судеб мы стали меньше общаться. Но я скучаю по нему. Каким он вписался в мою эмоциональную память? Идет по трапу родной человек в неопределенного цвета футболке. Ладони у него мощные. От коренастой фигуры веет основательностью. И кожанкау него такая... вовсе не старая. Просто бывалая.

Статья Божены Рынски "Мой графитовый вахлак" была опубликована в журнале "Русский пионер" №1.