Классный журнал

Леонид
Ганкин

Обманный фонд

Однажды со мной случилось то, о чем мечтает каждый коллекционер, но не каждому такое выпадает. Как обычно, произошло это неожиданно. То есть ничто не предвещало. В общем, дело было так. 

Я, в ту пору студент первого курса, по дороге из института решил зайти за хлебом. И перед самым магазином меня остановил какой-то мужчина. Синий берет, бородка, одутловатое лицо, запах перегара — по виду спившийся интеллигент.

— Молодой человек, купите марки.

Я тогда был заядлым филателистом и потому не мог пройти мимо.

— Покажите.

Мужчина дрожащими руками достал из матерчатой сумки увесистый альбом и протянул мне. Первого же взгляда на марки хватило для того, чтобы убедиться: вещь стоящая. Это были старые, довольно ценные экземпляры в хорошем состоянии. В основном марки колоний, доминионов и зависимых территорий: Британская Гвиана, Новая Каледония, Сеута и Мелилья…

— Сколько вы за них хотите?

Мужчина оценивающе посмотрел на меня, облизал пересохшие губы и выпалил:

— Пять рублей!

— У меня столько нет…

Я обшарил карманы и выгреб оттуда содержимое: два рубля с копейками.

— Ладно, давайте, — мужчина схватил деньги, протянул мне альбом и ринулся в магазин, а я без денег и без хлеба побежал домой рассматривать добычу.

Среди марок, счастливым обладателем которых я стал, обнаружилась одна с особо интересной историей. Она была выпущена в Оттоманской империи. Ее нарисовал армянский художник, который под названием страны на латинице более мелко написал то же, но на армянском языке. По виду армянские буквы напоминали орнамент, и поначалу никто ничего не заметил. Марка была напечатана и пущена в обращение. Только через два года турецкие власти обнаружили на ней «запрещенные» буквы. Художник был брошен в тюрьму, а марку попытались изъять, но тираж практически разошелся. Позже ту же марку выпускали уже без «орнамента»…

Собирать марки я начал еще дошкольником. Их первую крупную партию мне привез отец из Эфиопии. После этого у меня откуда-то появились марки Индии, потом Болгарии. Это и определило профиль моей будущей коллекции: я собирал иностранные марки, стремясь к тому, чтобы у меня были представлены все страны мира. С филателистической точки зрения, это неверно. Правильная коллекция — это, например, марки одной страны, выпущенные в определенный период времени, или тематические, такие как «Космос», «Старинные автомобили» или «Животные Австралии». Но мне нравилось собирать марки со всего света, узнавая все больше стран, читая про их географию, историю. И только в старших классах, решив стать африканистом, как отец, я перешел к коллекционированию исключительно марок африканских стран.

К тому времени собирать коллекцию становилось все труднее. В младших классах марками увлекались тогда чуть ли не все мальчишки, но постепенно это увлечение у многих проходило. А у тех, кто, как я, продолжал заниматься филателией, партнеров становилось все меньше и это создавало проблемы, потому что одним из главных способов пополнения коллекций был обмен марками, или, как мы его называли «мена». 
 

Выход подсказала жизнь: мой младший брат Володька подрос и тоже пристрастился к марком. Тогда-то мы и стали обмениваться ими с его одноклассниками.

Это была игра не на равных — как гроссмейстера с новичками, которым только что показали, как ходят шахматные фигуры. Я советовал брату что на что менять, и мы всегда оказывались в выигрыше. Мы даже создали специальный обменный фонд, накупив дешевых, но красивых и ярких марок, которые обменивали на гораздо более ценные и редкие, пусть с виду часто и невзрачные. О моральной стороне дела я не задумывался — наоборот был чрезвычайно горд собой. Такова уж философия коллекционирования. Любой коллекционер рад получить что-то за бесценок, а иной, к счастью таких немного, готов пойти на кражу или даже чего похуже ради того, чтобы стать обладателем чего-то вожделенного. 

Ощущение того, что я делаю что-то не вполне порядочное, пришло ко мне гораздо позже. Сейчас я считаю, что точкой отсчета стал тот день, когда Володька нашел где-то на улице то ли медаль, то ли монету с изображением глаза. Мне пришлось посидеть в библиотеке, чтобы выяснить: это все-таки медаль. Ею награждали участников русско-японской войны. На одной стороне — «недремлющее око» и дата: 1904-1905. На другой надпись: «Да вознесет вас Господь в своё время».

Вещь для нас непрофильная. Стали решать, что с ней делать. В конце концов ребята во дворе подсказали: в твоем же подъезде живет коллекционер — он и нумизмат, и филателист, и награды, вроде бы собирает.

Я немного знал этого мужчину — по крайней мере, мы здоровались. Невысокий, сухонький, в очках, похожий на профессора. Может, он и был профессором — дом-то университетский. Жил он, кажется, на седьмом этаже с миловидной женой, выглядевшей гораздо моложе его, и очень привлекательной дочкой. 

При очередной встрече во дворе я спросил его про медаль, мы разговорились, и он пригласил меня к себе.

Медаль соседа заинтересовала не очень. Он рассказал мне, что когда-то у него была огромная коллекция марок. Ее собирали еще его отец и дед. Он тоже много лет собирал марки, а потом продал коллекцию и на вырученные деньги купил вот эту кооперативную квартиру. Больше он марками не занимается, хотя кое-что у него осталось. Теперь его главная страсть — монеты, а марки и награды он использует для обмена.

Сосед показал мне свои альбомы с марками — и у меня прямо сердце защемило. Там было столько всего, что мне хотелось бы заполучить в свою коллекцию. Особенно запали в душу марки африканских стран, выпущенные в 19-м веке. Сосед сказал, что с радостью поменял бы их на монеты и объяснил — какие.

Теперь проблема состояла в том, где найти эти монеты. И мы с братом скоро ее решили. Оказалось, что они есть у некоторых его одноклассников, которые принялись охотно менять старые и дорогие монеты на яркие марки-фантики. Я до сих пор не без стыда вспоминаю добродушного увальня Колю Короткова, у которого брат выменял с десяток монет времен Екатерины Великой и Николая Первого. Другое дело, что и сосед не оставался в накладе, отдавая нам за них марки, которые, как я подозреваю, стоили гораздо дешевле монет. 

А вскоре я забросил филателию. Говорил себе, что на нее не хватает времени. Но это было что-то другое. Коллекция пролежала несколько лет без движения, а потом брат с моего согласия и даже одобрения увез ее с собой за границу. Я решил, что так правильно. Марки-то заграничные, вот они к себе домой и уехали. А я остался здесь.