Классный журнал

Иван Соколовский Иван
Соколовский

Им пугают, а мне не страшно

18 декабря 2023 19:38
Иван Соколовский, российский гражданин, обучающийся в США, продолжает свой эпос, начатый в «Русском пионере» больше двух лет назад, и теперь рассказывает про свой опыт взаимодействия с искусственным интеллектом. Иван на пальцах объясняет, почему в целом все очень даже неплохо. Причем во всех смыслах.




В школе я не любил ни один предмет больше, чем алгебру. Все там подчинялось каким-то логичным и иногда даже интуитивным правилам. Все было предсказуемо и однозначно. На первом курсе колледжа алгебра стала линейной, но это было терпимо. Фокус сместился с вычислений на теорию, трансформации и системы уравнений, которые, как мне раньше казалось, можно было решать и без  матриц.

 

Но на втором курсе алгебра стала абстрактной. Ни одна дисциплина не имеет настолько точно отражающего всю боль и страдания названия. Абстрактная алгебра… Она стала первым моим курсом по математике, в котором считать не приходилось совсем. Первый месяц я еще понимал, что происходит, и даже особо не возмущался тем, что на десяти страницах доказательств, которые приходилось писать каждую неделю, цифры появлялись лишь в номерах заданий. Но после первого экзамена что-то поменялось. В моей голове больше не помещались десятки доказанных в классе теорем, и написание каждой домашней работы превращалось в сущий ад.

 

Я покупал две пачки «Скитлса», пачку жвачки, закатывал в конференц-зал репетиторского центра, где я работаю, две маркерные доски и начинал писать. Конференц-зал, к слову, рассчитан на восьмерых, но я спокойно устилал половину стола своими вещами: компьютер, чтобы видеть задания, учебник с тетрадкой, чтобы штудировать теорию, черновик, чтобы писать свои решения, и чистовик, чтобы читающий эти решения грейдер не сошел с ума. Спустя две такие сессии по пять часов у меня было готовое решение домашней работы.

 

Я отчетливо помню эти муки и то облегчение, которое почувствовал, когда дописал данный нам на дом финальный экзамен. Буквально через десять минут после того, как я отправил написанное профессору, ко мне подсела София, работающая со мной в центре внутренней помощи (ЦВП), и, словно флиртуя, спросила: «А ты слышал про ChatGPT?»

Потом ей понадобилось какое-то время, чтобы объяснить мне, в чем суть этого бота и почему им еще не пользуется весь мир (на тот момент ему не было и недели). Привычные теперь вещи казались тогда магией: я попросил отредактировать письмо, и он отредактировал. Я попросил составить десять квадратных уравнений, и он составил. Я напрягся и задумался о будущем системы образования.

 

— Посчитай внутреннюю норму доходности, если денежные потоки в первый год составили минус пятьсот долларов, а со второго по четвертый держались на уровне трехсот долларов.

 

Это была стандартная задачка из моего класса по корпоративным финансам, и я искренне переживал, что и она будет решена.

 

— Легко! — кичился бот. — Так как денежные притоки составили девятьсот, а оттоки — пятьсот, то внутренняя норма доходности равна сорока процентам.

 

Я выдохнул. Не так все просто. Правильный ответ: тридцать шесть процентов.

 

Вскоре семестр закончился, и за зимние каникулы я почти забыл про ChatGPT. Но, когда вернулся, о нем говорили почти все. Студенты ликовали, считая, что учиться больше не придется, потому что эссе можно получить, напечатав один запрос боту. Профессора переживали, причем по той же причине. Обеим сторонам почему-то казалось, что перед ними стоял непобедимый и непостижимый Интеллект, который вот-вот захватит человечество. Спокойствие сохраняли только математики и приближенные к ним, потому что этот интеллект не мог взять интеграл от корня из икс.

 

Тем не менее в ЦВП, где я работаю репетитором, во время еженедельных собраний стали все чаще обсуждать этичность получения помощи от искусственного интеллекта. Репетиторы чувствовали себя стукачами, потому что нас просили докладывать, как другие студенты используют ChatGPT. Ответы сводились к одному: используют они его в основном бездарно. Дело в том, что чат-боты могут только копировать человеческую речь, но не создавать ее. Поэтому если дать такому боту задачку, то он с большой долей пафоса и авторитета изложит ее решение, которое не будет иметь никакого отношения к реальности. Любой человек, разбирающийся в теме, сразу поймет это, но те, у кого нет понимания вопроса (в частности, студенты), вслепую перепишут решение и будут довольны. Репетиторы-программисты, к примеру, жаловались, что студенты просто копировали код, который им выдавал чат-бот, и даже не замечали, что в нем использовались неизвестные никому функции и библиотеки. А за такое откровенное списывание легко могли отчислить.

 

Ко мне тоже несколько раз приходили за помощью студенты, которые настолько верили в силу искусственного интеллекта, что в какой-то момент начинали мне доказывать, что мое решение — неправильное, потому что «так сказал ChatGPT». Тогда я показывал им простой трюк. В одном окне я просил бот доказать какую-нибудь теорему, в другом окне — что эта теорема неверная. В обоих случаях могучий интеллект считал, что справился.

Когда дело доходило до написания эссе, все становилось немного лучше. Если объяснить ChatGPT общую тему и идею, то можно получить скучное и предсказуемое, но не безнадежное сочинение. Хотя, как рассказал мне один товарищ, изучающий международные отношения, иногда бот уходил в конспирологические теории или начинал выдумывать исторические факты. Этого стоило опасаться.

 

Я все равно понимал, что мой скептицизм был направлен скорее на то, чтобы переломить всеобщее восхищение. Сама идея, что где-то существует программа, способная подобраться к человеческому уровню рассуждений, одновременно пугала и вдохновляла меня. Но это ведь даже не самое интересное. Эти нововведения показывают какие-то человеческие качества, которые не ожидаешь увидеть. Которые раньше были тщательно спрятаны. На протяжении последнего года мне приходилось наблюдать взаимодействие очень разных людей с этой системой с ее недостатками и влечениями.

 

ChatGPT зачастую помогал мне понимать, с каким типом студентов я имею дело в ЦВП. Вариаций масса, но поделить их можно было на три группы: те, кто готовился заранее и нуждался лишь в быстрой помощи с домашней работой, те, кто считал, что знает материал, но на самом деле был абсолютно потерян, и те, кто ничего не делал и не собирался. Как только я слышал фразу «Мне в этом решении все понятно, но только ответ не сходится с тем, что в конце учебника», я сразу уточнял, как они к этому решению пришли. Далее, как правило, следовало три секунды молчания, которые студент тратил, чтобы понять, повлечет ли признание какие-то санкции, и потом застенчивое: «Мне помог искусственный интеллект». Это значило, что передо мной был второй тип. Но после разрушенных представлений об Интеллекте он превращался в третий.

 

Дело приходилось иметь с очень разными людьми. Самые неприятные — это избалованные «дети своих родителей» с первого курса, которые настроились разговаривать со всеми, кто их окружает, в бизнес-тоне и еще не поняли, что в университете их окружает точно такая же молодежь. «Большое спасибо, что согласились встретиться со мной» — хотя я, собственно, не соглашался, они сами пришли. «Хотелось бы выстроить конкретный план наших с вами занятий на ближайший семестр». И в полную противоположность им — девушка, которая приходила ко мне за помощью с линейной алгеброй, плотно перед этим накурившись. Ей, наверное, казалось, что так ее мозг вознесется к этому непонятному миру матриц, собственных векторов и линейных трансформаций, но, увы, этого не происходило. Она просто улыбчиво глядела то на меня, то на доску. И все равно я умудрялся, мне кажется, чему-то ее научить.

 

В ком-то проявлялись смиренность и скромность. Один парень, показывая мне результаты своей беседы с ChatGPT, признался, что всегда благодарит его за ответы.

 

— Мне это потом зачтется, — объяснил он

 

— А потом — это когда? — Надо же понимать временные рамки.

 

Может, мне тоже нужно, чтоб зачлось.

 

— Когда они восстанут… — спокойно и уверенно ответил он.

 

Я почти уверен, что система образования ни под какой угрозой не находится, можно не переживать. Как должен искусственный интеллект понять, с кем имеет дело? Что увидит алгоритм в красных глазах второкурсницы, пытающейся упростить матрицу до единичной? Как он вернет забывшихся мажоров обратно на землю?

 

Меня беспокоит только одно. Иногда, если я вижу, что у студента совсем не ладится с решением и он подавлен тем, что мне оно кажется очевидным, я начинаю совершать глупые ошибки на доске. Чтобы он радовался, что я тоже ошибаюсь.

 

Интеллект до этого никогда не додумается.  


Колонка опубликована в журнале  "Русский пионер" №118Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск". 

 

Все статьи автора Читать все
     
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (1)

  • Владимир Цивин
    19.12.2023 11:45 Владимир Цивин
    Что мягкость
    нежных
    женских рук,-
    окажется
    железной
    вдруг,-

    опрометчиво
    недоверчивым
    к чуду,-
    поверить ли
    ночью
    в рассвет,-

    в заблужденье
    коль часто
    вводит рассудок,-
    без разума
    истины
    нет,-

    не зря
    с проворностью
    вороньей,-
    излишне
    падкой
    на блестящее,-

    порою
    с ролью
    посторонней,-
    лишь
    упускаем
    настоящее.

118 «Русский пионер» №118
(Декабрь ‘2023 — Январь 2023)
Тема: Разум
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям