Классный журнал

Сергей
Микулик

От водки не отказался никто

Позвольте представиться: спортивный журналист-горнист. Погорнить люблю ну с очень ранней юности. И знали бы вы, как же это помогает в работе…

Был вот у меня любимый футболист в моей любимой команде «Динамо» — Александр Максименков. И шел мой дебютный сезон в «Московском комсомольце», и встретил я Максименкова, только что закончившего карьеру, в окрестностях динамовского стадиона. Представился — и робко так попросил об интервью.

— А стаканы у тебя есть? — неожиданно спросил в ответ кумир.

И тряхнул вместительной спортивной сумкой, в которой что-то звякнуло. Стаканов у меня с собой по недоразумению не было — не подготовился как следует к работе, и мы отошли вглубь Петровского парка и отгорнили по бутылке «Кавказа» по два двадцать семь за штуку.

— Вот теперь считай, что мы знакомы, — подмигнул Макс. — Спрашивай!

В общем, задалась тогда беседа — и сильно меня такой старт вдохновил. И очень скоро я уже спрашивал конькобежца Хлебникова, какая из спринтерских дистанций ему больше нравится — пятьсот метров или же тысяча? И он со смехом отвечал, что тыща, она, конечно, сердцу ближе, потому что ассоциируется у него с литром, тогда как пятьсот — это всего лишь ноль пять. Но еще больше, рассказывал Сергей, нравилось ему когда-то работать грузчиком в продмаге — выпивать можно было хоть в каждую смену. А теперь вот, сука, режим…

Но на второй сезон горнить стало сильно сложнее — из-за этой долбаной антиалкогольной реформы само добывание любого напитка превратилось в некий вид спорта.

И вот приезжаю я в командировку в Ленинград — а «Зенит» стал чемпионом СССР, имея в составе девять воспитанников школы «Смена», — и спрашиваю у ее директора Бесова, как им удается работать с такой продуктивностью.

А он отвечает: вот тебе тренер Дятлов, он все и расскажет. И поперлись мы с Дятловым на другой конец города смотреть игру его команды.

Поздняя питерская осень, ветрила-холодрыга — еле высидел.

И тут Дятлов говорит: погоди, я только детей отпущу.

Отпустил — ну что, согреемся? У меня есть, только стаканы не прихватил…

Погорнили — пошли по-взрослому за детский футбол поговорить.

Скучный официант принес по соточке — больше, сами знаете, теперь не положено. А я и говорю, как бы в воздух: первый раз Ленинград негостеприимно так встречает…

И Дятлов — официанту: а принесите нам, пожалуйста, Ее. Чайничек.

Тот аж подпрыгнул: ну хоть под вечер два нормальных клиента подошли! А то хоть водку в ресторан больше не заказывай!

В общем, плотно мы тем вечером с Дятловым Андреем познакомились, а поутру мне надо было посетить сменовский школьный спецкласс — директор Бесов сказал, что растет у них гениальный почти футболист, но с редкостно просто говнистым характером. Саленко фамилия, запомните?

Я удачно пришел на перемене — детям давали холодное молоко. Подошел познакомиться к пятнадцатилетнему Саленко, а он предложил мне свое молоко — самому, сказал, не хочется. Я с удовольствием заглотил стаканчик и объявил Олегу правила игры: как только он становится звездой мирового футбола, мы встречаемся, и уже я угощаю его молоком. Поржали, в общем, разошлись. А я пошел, как прикрепленный к Дятлову, с ним обедать — официант нас как родственников близких уже принял.

(А кстати, знаете, как находчивые пьющие посетители общепита научились обходить все эти унизительные ограничения на бухло? Приходит компания из трех, к примеру, человек — и заказывает салаты из квашеной капусты. Десять штук. А официант на разборе полетов потом объясняет, что это был такой визит вегетарианцев — только трое из десяти по шницелю затем заказали. Но от водки при этом никто не отказался…)

...Саленко станет сначала звездой фельетонов ленинградских газет, затем уедет взрослеть в Киев, оттуда — в Испанию, и следующий раз мы с ним, собственно, увидимся, в Америке на чемпионате мира девяносто четвертого. И сборная России там провалит первые два матча, но в третьем разнесет Камерун — 6:1 — а сам Олег забьет тогда пять мячей — рекорд, не побитый и по сей день. И за это автору рекорда выпадет жребий идти на допинг-контроль.

А я оперативно рвану на базу сборной — там мини-банкетом будет заведовать Пал Палыч Бородин, так что розлив сразу пойдет серьезный. И это будет очень кстати: после третьей рюмки я вспомню о том стакане молока и попрошу официанта его принести — давным-давно задолжал мировому теперь рекордсмену…

И через десять лет после столовой сменовской мы с ним опять повеселились.

А потом набрали пива и пошли работать к нему в номер. Но по пути еще Илюха Цымбаларь по случаю двадцатипятилетия проставлялся. А там-то напитки покрепче были…

И я Олегу говорю: ты давай сосредоточься!

А он отвечает: попробую, но не обещаю, ночь уже на дворе — накрыть же может!

А я ему: ты историю мирового футбола только что переписал — теперь любые твои слова будут уже совсем по-другому восприниматься. Даже после такого ерша…

И если бы не мой опыт горниста, зажигательной беседы точно бы не получилось — а так почти все мировые спортивные агентства нас потом цитировали…

...А Александр Иванович Максименков, с которым мы будем горнить уже достаточно регулярно, в том самом году съездит потренировать сборную Иордании, но как-то очень быстро вернется, чтобы продолжить работать в «Динамо» с детьми. И зайду я к нему в тренерскую на стадионе порасспросить, почему же так получилось. И он ответит, что основная причина — у них там после игры, не говоря уже о тренировке, совершенно не с кем за стол присесть и вдумчиво все обсудить. Вот как, скажи, в таких экстремальных условиях работать? Кстати, портвешок или сразу водочку?  


Колонка опубликована в  журнале  "Русский пионер" №114. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".