Классный журнал

Александр
Горбунов

Игра на выезде

«Ваш дом там, где ваша кошка…» — красивая деревянная табличка с этим замечательным оповещением стоит у меня на книжной полке, и я, проходя мимо, бросаю на нее иногда взгляд и сразу вспоминаю, где я живу. Да и без таблички помню.

А вот как быть, подумалось по ходу рассуждений о домашнем мироустройстве, с профессиональными спортсменами? У них ведь тоже есть кошки, собачки, хомячки, черепашки, а у некоторых еще и поросята, гуси, козы и даже лошади… Много, словом, чего есть, вот только дома-то своего, пока они бегают, прыгают, забивают голы и забрасывают шайбы, толком и нет. Их дома — тренировочные базы и гостиницы.

Где еще, как не на тренировочной базе, мог зародиться в высшей степени исторический спор, следить за которым в предвкушении занятных переплетов собиралась вся сборная СССР по футболу? На протяжении нескольких лет защитник из тбилисского «Динамо» Александр Чивадзе и полузащитник из ереванского «Арарата» Хорен Оганесян спорили по поводу происхождения матери Сталина. Саша, понятно, утверждал, что она имеет грузинские корни, а Хорен отстаивал армянскую линию.

Они не просто спорили. На очередной сбор команды оба приезжали с портфелями документов, вырезками из газет и копиями музейных материалов, подтверждавших правоту каждого.

Дискуссии Оганесяна и Чивадзе заставили вспомнить анекдот.

Во время раскопок на холме Кармир-Блур рядом с Ереваном раскопали целую крепость восьмого века до нашей эры. Там обнаружили клинопись, свидетельствовавшую об основании города Еребуни, что делало Ереван старше Рима. Грузинам, понятно, это не понравилось. Взяли ведро, написали на нем «Тбилиси — 3000 лет» и закопали в археологически интересном месте. Находят археологи ведро, сенсация: Тбилиси — три тысячи лет! Берут армяне это историческое ведро, рассматривают, переворачивают, а на дне написано «Ереванский алюминиевый завод».

А что придумал полузащитник московского «Торпедо» Анатолий Соловьев в дни, когда команда одуревала от утомительных сборов в своем доме на базе в подмосковном местечке Мячково? Он при всей команде навязал, можно сказать, пари главному тренеру Валентину Иванову.

Валентин Козьмич знал, конечно, что его ребята покуривают, но очень редко заставал нарушителей с поличным. И Соловьев, всегда старавшийся шутками поднимать настроение партнерам, особенно после неудачных матчей, предложил Иванову: «Козьмич, давайте поспорим, что я буду курить на территории спального корпуса, за его пределы никуда — ни в лес, ни на поле тренировочное — не пойду, а вы меня все равно не найдете».

Поспорили. Уже и не вспомнить на что. Все — игроки, ожидавшие развлечения и не знавшие, к слову, на каком из потайных мест, хорошо многим из них известных, остановится Соловьев, тренеры и Толя, разумеется, — вышли на улицу, а потом в дом вошел один Соловьев, предупредив, чтобы сосчитали до тридцати и шли его искать.

Так и сделали.

Группа во главе с Ивановым прошерстила все уголки на базе, заглядывала во все помещения, вплоть до закутков, куда уборщицы складывали ведра, тряпки и щетки, в комнаты игроков. Соловьева нигде не было. Испарился. Фактически сдавшись, Иванов поиски прекратил и отправился в свой номер, где на балконе и обнаружил дымившего Соловьева, точно рассчитавшего, что уж к себе-то заглянуть тренеру в голову не придет.

В гостиницах, превращавшихся для спортсменов в дома, пусть даже всего лишь на несколько дней, случались не менее занятные истории.

Александр Стельмах, известный администратор, занимавшийся как-то накануне приезда команды устройством ЦСКА в гостиницу в Италии, сказал переводчице: «В номере восемьдесят шесть пи…ц какой-то!» (там было неубрано, все разбросано предыдущим жильцом). «Сейчас… — переводчица достала папку и заглянула в нее. — Я посмотрела свой список. В этом номере никакого пи…ца нет. Там другой человек должен проживать…»

Как-то раз владикавказский «Спартак», который тогда — в первой лиге — тренировал Олег Иванович Романцев, а начальником команды был Валерий Владимирович Жиляев, прилетел в Кемерово на матч с «Кузбассом».

На дорогу ушли почти сутки: проблемы с пересадкой, задержка рейса, сломанный автобус… Вымотались жутко. В гостинице кемеровской объявились после полуночи. Дежурная — до кучи мытарств — сообщила, что номера пока не готовы. Постепенно игроков по номерам разбросали, а Жиляеву с Романцевым объявили, что в заказанном для них люксе еще не успели убраться.

«Мы, — вспоминал Жиляев, — уже так устали, что нам было все равно, что там в номере, творится. Быстрей бы голову к подушке приложить. Поднимаемся и видим: посреди большой комнаты накрыт шикарный по тем временам стол человек на пятнадцать—двадцать. Еда, напитки, фрукты. И почти все нетронутое».

Жиляеву и Романцеву было, конечно же, не до стола. Уснули мгновенно, но спустя время Жиляев проснулся от громкого настойчивого стука в дверь. Пошел открывать. Только замок повернул, по двери снаружи саданули ногой, Жиляев отлетел в сторону, в номер ворвались люди с оружием и заорали: «Не двигаться! Милиция! Документы! Кто еще кроме тебя в номере?» «Кроме меня, — ответил Жиляев, — еще один человек спит». Жиляева — под руки, волокут в спальню, будят Романцева и требуют у него документы. Олег Иванович спросонок, ничего не понимая, тянется к кейсу за документами. Гости переполошились, наставили пистолеты на Олега Ивановича: «Не трогать! Не двигаться!»

«Да в чем, собственно, дело? — стал постепенно приходить в себя Валерий Владимирович. — Я — начальник команды. Вот ее главный тренер. Мы только полчаса назад в этот номер вошли. Позвоните администратору».

Потом выяснилось, что кемеровская милиция проводила спецоперацию. Им сообщили, что именно в этом люксе должна была проходить сходка воров в законе. Она, судя по всему, началась, но собравшихся кто-то предупредил, они успели скрыться, а прибывшей на захват злодеев милиции достались лишь Валерий Жиляев и Олег Романцев.

Игроки российской футбольной сборной, приезжавшей пятого сентября девяносто восьмого года в Киев на отборочный матч Евро-2000 с командой Украины, рассказывали о беспрецедентных мерах предосторожности, принятых тогдашним тренером гостей Анатолием Федоровичем Бышовцем, получившим назначение на сборную незадолго до этой встречи.

Установку он проводил в своем просторном номере гостиницы «Национальная». Когда все расселись по креслам, диванам и подоконникам, Бышовец неожиданно для футболистов включил телевизор. Некоторые даже подумали, что вновь будут смотреть фрагменты из последних встреч соперников, но тренер остановился на передаче, в которой рассказывалось о кулинарных рецептах. Потом он отправился в ванную комнату, пустил на полную катушку воду и, оставив дверь открытой, вернулся к игрокам, показал пальцем на потолок, приложил палец к губам и приступил к установке на матч с украинцами.

Бдительность Бышовца вовсе не была ноу-хау. Валентин Козьмич Иванов вспоминал как-то об установке тренера сборной СССР Гавриила Дмитриевича Качалина перед одним из официальных матчей.

Дело было за границей. Только Качалин приступил к детализации заданий для защитников, как в комнату влетел начальник Управления футбола союзного Спорткомитета Валентин Панфилович Антипенок и с порога прокричал тренеру: «Вы что делаете?» «Как что? — удивился Качалин, мягкий, интеллигентный человек, сам никогда ни на кого не повышавший голоса и не любивший, когда это делали другие. — Даю установку на матч. А в чем, собственно, дело?» «Вы, что, не в курсе? — в свою очередь, удивился Антипенок. — Враг кругом! Везде подслушивают!»

С этими словами Антипенок схватил телефонный кабель и отключил его от телефона. Потом подумал мгновение, вообще вырвал провод из стены, намотал его на руку и ушел.

…И ведь ни в одном из упомянутых в этих историях помещений не обнаружить местечка, в котором можно было бы приспособить табличку «Ваш дом там, где…». Такова — ничего не попишешь — спортивная жизнь.


Колонка опубликована в  журнале  "Русский пионер" №114. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".