Классный журнал

Иван Соколовский Иван
Соколовский

Пыль да туман

01 марта 2023 12:00
Студент американского вуза Иван Соколовский продолжает свою лишь кажущуюся нескончаемой повесть о том, из чего сейчас состоит река жизни молодого или даже юного россиянина в Калифорнии. На самом деле она состоит из резких законченных сюжетов, порой детективно-сентиментальных («Ферма», «РП» №4(110), порой еще каких-нибудь. А сегодня вы погрузитесь в мотоциклетный нуар рокота моторов и шепота шин.




С самого своего приезда в США я убеждал себя в том, что выжить без личного транспорта здесь не так сложно, как все говорят. Я ездил из квартиры в колледж на велосипеде, из пригорода Лос-Анджелеса в центр — на общественном транспорте. И казалось, что так и должно быть, и что так и будет, и что три часа, которые я трачу, чтобы доехать до пляжа (вместо 50 минут на машине), — это так и надо.

 

Этими иллюзиями я себя тешил последние полтора года. Но я хорошо помню день, когда всему этому пришел конец. Возвращаясь в колледж из дома Кристофера, моего друга и соседа, я должен был сделать стандартный крюк на двух автобусах, метро и электричке, поскольку чуть ли не все виды транспорта сначала прутся к Центральной станции. Но все равно никогда нет гарантии, что ты доберешься куда надо. Может, автобус просто не придет. Может, водители поездов решат выйти на очередную забастовку. Может, не повезет с попутчиками. Во время той самой поездки, к примеру, наш автобус выполнил три аварийные остановки. Первая была вызвана нежеланием одного из пассажиров оплачивать проезд. Водитель долго смотрела на него в зеркало заднего вида (да так откровенно и многозначительно, что даже мне стало неудобно замечать это недоразумение), а потом просто остановила автобус, поправила что-то на поясе за спиной (не забывайте, что тут можно иметь при себе пистолет, если он правильно спрятан на теле) и направилась к, казалось, мало что соображающему и ритмично покачивающемуся в стоявшем автобусе (по инерции, наверное) правонарушителю.

 

— Почему ты это сделал? — сразу спросила она его.

 

— Что… Ты кто?! — поразился он.

 

— Водитель этого автобуса. Зачем ты запрыгнул через заднюю дверь? Думаешь, я слепая? Ты ведь мог просто подойти ко мне и по-человечески попросить. Я бы разрешила проехать бесплатно. А теперь не хочу!

 

На это, кажется, нечего возразить. Но всегда же есть один спасительный ответ. И он им воспользовался.

 

— Я понял. Больше не буду. Прошу прощения, — вздохнул он.

 

— Ладно. Поехали! — обрадовалась она.

 

Но на сближении их позиций мы потеряли несколько драгоценных минут.

 

Следующая остановка была из-за крохотной мексиканской бабушки, которую пришлось высадить, так как она поставила свои сумки в угол для колясок, а, когда двери начали закрываться, ее как будто переклинило, и она стала кричать какие-то мексиканские проклятия в сторону водителя, барабаня по стеклу автобуса с такой силой, которой сама от себя, кажется, не ожидала.

 

Это все было как-то непредсказуемо и необъяснимо и заняло еще столько же времени.
 

Так что каждый раз, когда я сажусь в общественный транспорт, я не знаю, чего ожидать от него, да и от себя, поэтому ни о каком спокойствии речи и быть не может. Помимо этого я устал объезжать половину города, пытаясь добраться домой. Мне надоело прогибаться под отвратительный график общественного транспорта. Поняв, что прожил в Калифорнии уже почти полтора года, но из природы успел увидеть только забитый туристами пляж и очертания гор, я начал чувствовать непреодолимое желание что-то поменять. Покупать машину все еще казалось глупым. Даже если потратить десять тысяч долларов на что-то более-менее приличное (и не надо тешить себя сказками о подержанных автомобилях за полторы тысячи долларов: их нет в таком состоянии, чтобы на них можно было уехать после триумфальной сделки) в надежде, что автомобиль, купленный с большим пробегом, не потеряет катастрофически много от своей стоимости за два с половиной года использования оставшегося мне обучения, то все равно остается страховка, за минимальную версию которой местные компании будут требовать от двух тысяч в год, рассчитывая на то, что ты, будучи двадцатилетним безумцем, которому нечего терять, кроме этой машины, обязательно ее где-то разобьешь (и статистически, конечно, будут правы: водительские навыки подростков в Америке наводят ужас на меня, отрока).

 

Дальше — бензин, самая любимая причина жалоб для местных. Если посмотреть на среднюю цену по стране, все, кажется, не так плохо: около 85 центов за литр. Сравнимо с Москвой. Но все резко меняется, когда видишь разброс по штатам: в Джорджии — 74 цента, а вот на Гавайях — 140. Более того, в течение всего времени, что я тут живу, они прыгают с какой-то поразительной амплитудой: на заправке рядом с колледжем я видел ценники четыре доллара за галлон (чуть меньше четырех литров), и пять, и шесть, и даже семь, а потом сразу опять четыре. В общем, гадать, сколько ты заплатишь, каждый раз, когда приезжаешь на заправку, тоже не хочется.

 

Так что машина отпадает.

 

И я смирился с мыслью о том, что единственным выходом для меня остается мотоцикл.

Несколько недель я ходил и прогонял в голове статистику аварий и смертей на мотоцикле. Да, все плохо. Но однажды я решил, что есть все-таки шанс не разбиться, решил попробовать его использовать и стал разбираться с тем, как получить водительское удостоверение. Оказалось, что это вроде довольно просто. Если считаешь себя достаточно способным и готовым, можешь просто прийти в местное ГАИ и сдать тест. Никого не интересует, где ты учился и ездил ли до этого без прав. Исключение — если тебе меньше 21 года. Тогда требуют серьезной подготовки — двухдневного курса, где тебя, как шутят сами инструкторы, научат водить на парковке. Берут его, однако, не только молодые люди, но и те, кто искренне хочет научиться безопасно водить мотоцикл.

Да, мне еще нет 21 года, и да, я записался на курс. Приехав к семи утра в как будто пустующий центр продолжающегося образования, я все же нашел в здании свою аудиторию, где уже сидели пятеро моих однокурсников. Ни одному из них не было меньше 40 лет. Дождавшись еще нескольких человек, наш инструктор попросил всех представиться и рассказать, зачем мы берем этот курс.

 

Действительно, из десяти присутствующих молодыми можно было назвать только троих, и то с натяжкой. По всем, кто был старше, было понятно, что они приехали, чтобы соответствовать стереотипу о кризисе среднего возраста и смысле жизни. Один из них был пожарным и, рано выйдя на пенсию, вдруг понял, что ничего занимательного о себе сказать никогда больше не сможет. Поэтому он решил изменить всё и понял, что для этого придется сесть на мотоцикл. У другого была примерно та же история, только он служил в армии. Да работа большого значения и не имела: во всех историях четко читался страх, что они проживут скучную жизнь, и надежда на то, что на мотоцикле они оторвутся от этого страха.

 

После приветствий и наставлений наш инструктор Даррелл сквозь зубы объяснил, что ему эта работа в целом не нужна, так как он-то занимает позицию менеджера в одной из крупных медицинских компаний и попробуй его обгони. После этого стало ясно, что Даррелл на самом деле фанатик, потому что ни один вменяемый человек не стал бы на пике своей биографии подниматься в пять утра каждые выходные, чтобы учить новичков одним и тем же примитивным навыкам. Каждый раз, когда мы задавали вопрос, он отвечал не то что с интересом, а прямо-таки со страстью. Казалось, что ему нравятся не столько сами мотоциклы (за два дня обучения сам он так и не сел ни на один), а идея Мотоцикла как таковая, без примесей. Все объяснения технических подробностей неизменно сводились к какому-нибудь рассказу о том, как он пересек всю страну со своими друзьями, имея за спиной лишь канистру бензина и блок сигар. Каждое правило безопасности сопровождалось историями о товарищах, которые от их незнания либо погибли, либо больше никогда не смогли сесть на свои мотоциклы: «Следите за тем, что лежит на дороге. От всего исходит опасность. Вот ехали мы как-то с друзьями здесь, неподалеку, поворачиваем, а там камень в нашей полосе. И Джордж не смог его объехать. Просто подскочил на своем мотоцикле — и подскочил-то невысоко, ведь камень был небольшой — приземлился обратно, проехал несколько метров, упал и попал в кому. Нет, не выкарабкался…»

 

С каждым разом истории становились все менее правдоподобными. Неясно было, глумился он над нами, пытался запугать, чтобы предостеречь, или действительно прошел через этот ад. Но это и не так важно. Я решил ему поверить. Осторожность, в конце концов, лишней быть не может.

 

Отсидев пять часов на этих апокалиптических лекциях, мы наконец-то отправились на тренировочную площадку, где в ровном ряду уже стояло десять изношенных мотоциклов. Большинство из них имели серьезные вмятины на бензобаках, так что я присмотрел себе тот, что выглядел поновее, и, когда нам дали отмашку, зашагал в его сторону так, как некоторые не бегают.

 

Из присутствующих на мотоцикле раньше не сидели только я и еще один парень. Остальные либо уже имели водительские удостоверения, но, полетав через руль после плохой остановки, решили все же научиться водить по-настоящему, либо какое-то время катались без прав и устали жить вне закона, либо, в случае одной дамы, получили мотоцикл в подарок от своего молодого человека и, уронив его в первый же день, были сосланы на курсы. Тем не менее получалось у меня довольно неплохо (за исключением первых 20 минут, в которые я привыкал к тому, что нельзя, как на моем электровелосипеде, просто крутануть ручку газа и поехать). Большинство упражнений были схожи с тем, что я делал на велосипеде последние 14 лет: змейку я натренировал еще в России, виляя между пешеходами на тротуарах. А резко останавливаться меня тоже там научили маленькие дети и собаки, вечно норовящие прыгнуть под любые колеса, которые только завидят. Повороты, ускорения, осмотр дороги — все это оказалось относительно знакомым и понятным.

 

На следующий день мы выслушали еще два часа лекций и написали экзамен, являвшийся чистой формальностью, учитывая, что Даррелл в открытую рассказал нам ответы на 12 вопросов из 50 (ответить неправильно можно было на десять), посчитав, что они слишком сложные и не были исчерпывающе объяснены в проведенном им курсе. Разойдясь с авторами во мнениях лишь о том, как стоит ехать по льду, я набрал 98 процентов и тем самым был допущен ко второму дню занятий, который оказался еще веселее, чем первый.

Мы прокатались около четырех часов, набирая наконец более реалистичные для местных дорог скорости, и в конце должны были сдать практический экзамен. За эти два дня инструкторы не сделали мне ни одного серьезного замечания, поэтому я чувствовал себя уверенно.

 

Наступило время экзамена.

 

Пройдя первое испытание, где нужно было проехать змейкой между конусами, войти в поворот и в конце увернуться от препятствия, я думал, что права уже у меня в кармане. Зря. Второе испытание заключалось в том, что нужно было набрать скорость в первом повороте, разогнаться до второго, притормозить, пройти его быстрее двух с половиной секунд и вернуться в хвост нашего строя. Мы делали подобное весь день, и у меня и в мыслях не было, будто что-то может пойти не так. Когда я тронулся и разогнался до шести миль в час, настало время переключаться на вторую передачу. Я зажал сцепление, убавил газ, повел мыском вверх, но вдруг почувствовал: да, что-то не так. Весь курс нам твердили, что будут снимать баллы, если мы будем смотреть на приборную панель, а не на дорогу, но я решил все-таки бросить на нее быстрый взгляд и увидел, что я, как и предполагал, переключился не на вторую передачу, а на нейтральную…

Тут я начал немного паниковать. Дело в том, что на мотоциклах первая передача находится в самом «низу»: чтобы переключиться на нее, нужно дернуть ногой специальный рычажок вниз, пока у него не останется хода. А вот нейтральная передача находится между первой и второй, причем, чтобы попасть в нее, нужно щелкнуть рычажком только наполовину. Соответственно, я недожал. Вся эта лекция промелькнула у меня в голове, пока я выходил из первого поворота и направлялся во второй. К нему как раз нужно было мчаться, и я, нащупав ногой эту проклятую вторую передачу, выкрутил ручку газа, дернулся с места и полетел к белой линии, где нас проинструктировали замедлиться. Сбавив скорость чуть меньше, чем надо, я понял, что пройти поворот будет тяжело, поэтому сделал то, чему меня и учил Даррелл: наклонил мотоцикл еще сильнее и дал газу. Я услышал скрежет подставки для ног об асфальт, но уверенно дал еще газу и успешно закончил поворот, чего от себя совершенно не ожидал. Довольно резко остановившись перед впереди стоящим мотоциклом, я оглянулся на Даррелла и увидел, что он как-то поощрительно улыбается. Никакого спокойствия мне это не придало: может, думал я, он уже ставил крестик напротив пункта «завалил экзамен безрассудным вождением». Набранные баллы нам должны были объявить только в самом конце.
 

Следующим упражнением был медленный поворот в ограниченном пространстве. Разумеется, несмотря на то что я ни  разу не провалил его во время тренировок, на экзамене я триумфально прокатился обоими колесами по разграничительной линии. Как будто так и надо было. В последнем упражнении надо было выполнить экстренную остановку, с которой, как мне показалось, я справился прилично, но не идеально.

 

Слезать с мотоцикла не хотелось. Меня не покидало ощущение, что можно еще что-то исправить, как-то пересдать, что-то изменить. Но нет. Даррелл отвел нас в сторону и сказал, что будет подзывать по одному, чтобы сообщить результаты. Сидели мы в полной тишине, поэтому было хорошо слышно, что первые два человека сдали успешно. Я был третьим.

 

— Иван… Поздравляю!

 

— Я что, сдал?

 

— Ну да!

 

— Но еле-еле, правильно?

 

— Ну… Если бы не твоя поездка за разделительную линию на повороте, у тебя был бы лучший результат группы.

 

Я все еще думал, что тут кроется какой-то подвох.

 

— А как же мои переключения передач в повороте? Во втором задании я сколько потерял?

 

— Так, второе задание… А что с ним? Ты ж проехал быстрее всех. Молодец! Ракета!

 

Критерии немного удивляли, но еще больше радовали. Хотелось только поскорее уехать, так как чувствовал себя в целом неловко. Я забрался на свой велосипед, пожелал всем удачи и умчал домой ждать, пока мне пришлют сертификат.

 

Теперь оставалось только пройти через очередной американский бюрократический ад. Сертификат, разумеется, никак не могли отправить по электронной почте, только по обычной. Заняло это десять дней, а когда я все-таки получил это несчастное письмо счастья, то обнаружил, что адресовано оно Ивану Соколовскеру. В отделении ГАИ мне на это сказали, что нельзя просто поменять несколько букв — нужно перевыпускать сертификат. Я позвонил школе, которая его выпустила:

— Здравствуйте, я около десяти дней назад прошел у вас обучение, мне прислали сертификат, но в нем неправильная информация…

 

— Нет, вы не правы.

 

— Простите?

 

— Информация неправильной быть не может. Мы всё копируем с файла, который вы заполняли, — ответ звучал заученным, что указывало на систематичность таких жалоб.

 

— Но это никак не может быть опечаткой! Написано «Соколовскер», а должно быть «Соколовский». То есть вы думаете, что я не помню собственную фамилию?

 

На том конце воцарилась пятисекундная тишина.

 

— Да. Наверное, не помните. Мы же всё с файла копируем. У нас ошибки быть не могло.

 

— Но форма же от руки заполнена. Наверное, человек мог ошибиться?

 

— Может, мог. Может, нет. В любом случае мы вам не можем помочь. Надо писать в департамент мотоциклетной безопасности Калифорнии. Я отправлю вам форму. Заполните и отправьте им на почту. Рад был помочь!

Форму мне прислали с какого-то личного номера по СМС. Последующее возмущение мне никак бы не помогло, так что я заполнил ее и отправил по указанному адресу электронной почты. Через пять минут меня начали терзать сомнения: а существует ли вообще этот департамент мотоциклетной безопасности Калифорнии? И даже если да, каков шанс, что они действительно получили мое заявление? К этому моменту вся эта система выглядела так шатко, что я начал всерьез сомневаться, что когда-либо получу свой сертификат. Поэтому решил позвонить в департамент напрямую. Разыскал телефон, и, конечно, выяснилось, что тот адрес, который я использовал, временно не работает, поэтому нужно написать оператору на личную почту, чтобы перестать быть просто очередным аккаунтом в одной из нефункционирующих баз данных…

 

Еще через несколько дней я все-таки получил правильный сертификат.

 

Но нет, это же не все.

 

Надо было теперь сходить в ГАИ, предоставить все нужные документы и сдать тест по теории.

 

Зайдя на их сайт, я узнал, что ближайшая запись — через две недели. Так долго ждать я был не готов, так завелся, как мой мотоцикл на испытаниях, поэтому принял решение заявиться прямо туда к 7:30 утра, за полчаса до открытия, и попытаться очаровать их какой-нибудь своей историей.

 

Когда я приехал, таких умников перед дверями стояло уже с десяток. Через какое-то время нас запустили внутрь и стали выдавать талоны. Я был в очереди одиннадцатым.

 

Пока я ждал, у меня было время подумать о том, что делать дальше. Так как мне нет 21 года, по закону я должен сначала получить так называемый пермит, то есть разрешение на управление транспортом. С этим пермитом нельзя выезжать на скоростные шоссе, возить пассажиров или ездить ночью. Более того, получить страховку на мотоцикл (которая тут является обязательной для регистрации) практически невозможно. Сделано это для безопасности самих мотоциклистов и тех, к кому они приблизятся на дороге. Но в моем случае такие меры являются бессмысленными: я просто-напросто не смогу зарегистрировать мотоцикл и, соответственно, за полгода, что не буду сидеть за рулем, растеряю все навыки, приобретенные было во время курса.

 

Объяснять кому-то мою ситуацию было рискованно, потому что для сотрудников я стал бы очередной проблемой, которую проще всего решить словами «ну у нас же есть правила», так что я решил попробовать подать не на пермит, а на водительское удостоверение — в конце концов, врать я не собирался, только намерен был слегка придерживать информацию о своем возрасте…

 

В первых четырех окошках, куда меня отправили, вопросов не возникло. У меня проверили бумаги, дали заполнить заявление, сняли отпечатки пальцев и сделали фотографию. После этого мне сообщили, что нужно сдать тест по теории. Я был готов. Однако, когда я подошел к компьютеру и ввел информацию о себе, на мониторе высветилось сразу три теста, а не один. То есть меня застукали. Но не забанили.

 

Сбоку всплыло оповещение о том, что мне нужно обновить мое стандартное водительское удостоверение. Для этого нужно сдать еще два теста: на знание знаков и теории управления автомобилем. Это была настоящая засада, поскольку ни к одному из них я, естественно, не готовился. И если для сдачи теста по знакам нужно обладать лишь базовыми знаниями английского, потому что почти все они прописаны словами, то мотоциклетная теория оказалась на вид такой же автомобильной, что я сдавал за год до этого, только, если внимательно посмотреть, сложнее в три раза. Вопросы по типу «Из какой полосы вам стоит поворачивать направо?» и «Можно ли перестраиваться без поворотников?» сменились на «С какой скоростью гольф-кары могут ездить по дорогам общего пользования?» и «Когда можно продолжить движение при остановке школьного автобуса — когда все дети перейдут дорогу или когда станет безопасно?» (к моему удивлению, правильный ответ — первый).

 

Первая попытка оказалась закономерно неудачной. Я подошел к проктору и спросил, что теперь делать. Она сухо посочувствовала мне и сказала, что пересдать можно еще два раза.

 

— А если не получится и тогда, мы заберем у вас права. Удачи!

 

Я посмотрел на часы. Через 40 минут начиналась моя смена спасателя в бассейне. До кампуса было ехать 20 минут. Вариантов было два: попробовать сдать сейчас или вернуться в другой раз. Когда этот другой раз будет — неясно, потому что через два дня мне нужно было уезжать на месячные каникулы. Я порешал задания в интернете — сорок штук, все без ошибки. Это прибавило уверенности. 34 минуты до смены. Подошел к компьютеру — опять провал. 28 минут. 

 

— Может, все-таки в следующий раз? — убеждала меня проктор.

 

Я начал чувствовать себя проигрывающим раздачу за раздачей игроком в блек-джек. Но должно же в конце концов повезти.

 

— Нет. Не получится в другой раз. Давайте сейчас.

 

25 минут. Я вновь приложил большой палец к сканеру. На экране появился тест. В нем было 25 вопросов, из которых, чтобы победить, можно было неправильно ответить на пять. Первый — неправильно. Я загнул палец на левой руке. Чувствовался каждый удар сердца. Дальше — десять правильных ответов. Я поуспокоился, но рано: последовало две ошибки. 22 минуты. Я посмотрел в сторону, посмеялся над нелепостью всего со мной происходящего и, перестав считать количество ответов, начал нажимать на кнопки. Четвертая ошибка. Правильный ответ... Правильный ответ. И тут на экране неожиданно появилось сообщение о том, что мне нужно подозвать оператора, чтобы тот внес в систему информацию, что я сдал свой тест.

 

Я так и не понял, что произошло.

 

Но всегда бы так.

 

Я подошел к последнему для меня на этот день окошку, где молодая стажерка долго сидела над моим файлом и спрашивала о чем-то свою коллегу. Мне уже было все равно. Я все сдал.

 

— А вам сколько лет? — спросила меня вдруг ее начальница, которую призвали на помощь.

 

Я, все еще улыбаясь, вспомнил про свою махинацию.

 

Я понял, что все кончено.

 

Никогда я еще так не хотел быть взрослее себя.

 

— Ну как же. Мне двадцать.

 

Врать не было ни желания, ни смысла: возраст наверняка был написан крупными цифрами на мониторе стажерки. А вопрос был направлен на то, чтоб узнать, пытаюсь ли я их провести.

 

— Ну тогда вот ваш пермит. А водительское удостоверение получите только через полгода.

 

То есть они все же победили.

 

— Вот это да. Жалко, — задумчиво проговорил я.

 

И кто кому подыгрывал: она — мне или я — ей?

 

Я взял все свои бумажки, сложил их в рюкзак и вышел на улицу. Дождь, холод и мысли о предстоящей смене меня уже не особо заботили.

 

В конце концов, я теперь мог водить мотоцикл.

 

И знаете что? Я почувствовал себя свободнее.


Колонка опубликована в  журнале  "Русский пионер" №113Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск". 

 

Все статьи автора Читать все
   
Оставить комментарий
 
Вам нужно войти, чтобы оставлять комментарии



Комментарии (1)

  • Владимир Цивин
    1.03.2023 16:19 Владимир Цивин
    Сквозь
    глубинный слой
    субъективности,-
    что личностным лишь
    неконструктивно
    взвешен,-

    чрез
    безлюдности
    объективности,-
    конституируя
    внутреннее
    внешним,-

    коль абсолютную
    субъективность
    ирреальности,-
    одним единством
    темпорального
    потока,-

    сквозь объективную
    абсолютность
    идеальности,-
    раз не задать
    непротиворечиво
    строго,-

    никакое пусть
    не стоит
    слово,-
    ничего
    действительно
    живого,-

    но воскресить
    способно
    снова,-
    ведь всё живое
    лишь же
    слово.

113 «Русский пионер» №113
(Февраль ‘2023 — Март 2023)
Тема: река
Честное пионерское
Самое интересное
  • По популярности
  • По комментариям