Классный журнал

Андрей
Макаревич (признан в РФ иностранным агентом)

Прячущий Свое Имя

В начале 80-х мы с «Машиной» отчаянно гастролировали по бескрайним просторам СССР. Были мы молоды, помешаны на рок-н-ролле, веселы и сексуально невоздержанны. Приезд в новый незнакомый город становился праздником. Это было время всевозможных открытий. В частности, я тогда заметил, что самые красивые девушки живут в городах, расположенных на берегах больших рек — Волги, Днепра. Этот факт требовал подробного научного объяснения. Вспомнил я об этом обстоятельстве много лет спустя, когда мы с друзьями сплавлялись по Амазонке. По берегам реки встречались поселения индейцев кабокло. Их девушки были стройны, очаровательны и улыбчивы. Представительницы же племен, живших в джунглях вдали от воды, оказывались большей частью приземистыми, кривоногими и мрачноватыми. Я даже почти выстроил мистическую теорию о влиянии великой движущейся воды на формирование женской красоты, но мой товарищ, эрудит и прагматик, поднял меня на смех. Просто по великим рекам во все века шла торговля, перемещались народы, происходило смешение наций, кровей и генов.

Всего-то и делов.

Меня река всегда завораживала. Возможно, сильнее, чем океанский прибой — тот скорее убаюкивает. А ровное, медленное движение огромной воды — в этом есть что-то неподвластное пониманию. Река говорит тебе: я была здесь всегда. И сто лет назад. И тысячу. Твой прапрадед еще не родился на свет, а я уже давным-давно была. И буду — тысячу лет после тебя. Можешь посмотреть на меня — если хочешь.

Наверно, так и выглядит Время.

На лодке-моторке с необычно длинным шкивом мы уже шестой день шли по Пантаналу — это часть территории Мату-Гросу на самом юге Бразилии. Большую часть года Пантанал покрыт водой — в сезон дождей реки разливаются, соединяя озера и болота и образуя единую необозримую водную сеть с островами, островками, протоками и открытыми водными пространствами. Царство кайманов, капибар и тропических птиц. Деревеньки индейцев чередовались с совершенно безлюдными местами — за последние три дня мы не встретили ни одного человека. Наш проводник рассказал, что где-то здесь, в одном из таких мест, живет Индеец, Прячущий Свое Имя. Живет вдвоем со своей матерью, которой больше ста лет. Ему разрешено охотиться на кайманов, которые здесь находятся под охраной государства, — он такая же часть природы, как и они. Кайманами они с матерью и питаются. Еще проводник сказал, что мы заедем к нему в гости — они знакомы. Мы доплыли до его хижины на следующий день.

Вообще, для индейца этих мест скрывать свое имя от посторонних — обычное дело: имя твое несет магическое наполнение, и совсем не обязательно сообщать его кому угодно. Так что нам он представился как Винсенто, но это, конечно, был камуфляж, никакой он был не Винсенто. Имени его мы так и не узнали. Жилище его имело три стены и располагалось у самой воды. Открытой своей стороной оно смотрело на реку. Территория вокруг жилья была усеяна остатками кайманов, среди которых важно бродили собаки и кошки. Собак было шесть, кошек — пятнадцать. Обстановку дома составляли очаг, стол и два гамака. В одном гамаке совершенно неподвижно и невероятно прямо сидела старуха — мать индейца. Она была слепая. Лицо ее было обращено к реке. За все время, которое мы провели там, она не пошевелилась. И не издала ни звука. Она смотрела на реку невидящими глазами. Она видела что-то невидимое нам. Они с рекой были вместе.

По поводу Времени. В еврейской космогонии не человек движется по реке времени, а река времени течет навстречу человеку. И сквозь него. А поскольку время течет из прошлого в будущее, прошлое расположено не позади, как мы привыкли думать, а перед нами, а вот будущее — у нас за спиной. Поэтому прошлое нам открыто, мы видим его, а будущее — неведомо.

Забавно, правда?   


Колонка опубликована в  журнале  "Русский пионер" №113. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".