Классный журнал

Иосиф
Райхельгауз

Назначили все это в зоосаде

«Я жил тогда в Одессе пыльной…» И я в Одессе родился, провел детство и юность, стал понимать что-то о себе, о мире, о жизни. Когда звучит имя этого великого города, одной из столиц мировой культуры, сразу возникают Оперный, Дюк Де Ришелье, Дерибасовская, Привоз и никогда — «зоопарк». Мы жили недалеко от Привоза, боковые ворота которого буквально упирались в зоопарк, он был для меня гораздо интереснее, важнее и живее всех этих знаковых и узнаваемых достопримечательностей. Как можно зоопарк сравнить с Привозом? Привоз, когда привозят продавать — арбузы из близкого Херсона, фрукты-овощи из соседней Молдавии, рыбу-мидии из Черного моря, мандарины, апельсины из экзотической, но недалекой Грузии. А вот зоопарк! Там звери, птицы, животные со всего земного шара. Слон, как написано на табличке, из Индии, белый медведь прямо с полюса, а вот эти из Африки, из Австралии, из других мест, о существовании которых я, младший школьник, и не догадывался.

Я смотрел на них, вглядывался в каждое лицо (не хотелось и не хочется говорить «морду») и представлял, как им живется там у себя в тропиках, пустынях, льдах и на островах, где мне никогда не удастся побывать; что они там делают, что едят, почему прячутся от людей. Я приходил к медведям, фламинго, волкам, жирафам, обезьянам, как на большой праздник, — ведь в Одессе нет волков, поскольку нет леса, нет ядовитых змей и крокодилов, нет и не может быть львов, оленей и экзотических птиц. Таблички с их «биографиями» знал намного лучше, чем правила школьной программы. Но одновременно, приходя в зоопарк, я попадал в мир, закрытый решетками. Понимал и видел, что этим зверям плохо и тесно: аисты не могут взлететь, волк не может на тебя броситься, хотя ты рядом. Решетка. А еще непонятно — кто над кем смеется? Ты над обезьяной или она над тобой? Кто, в конце концов, от кого укрыт и кто на кого с удивлением смотрит?

Это уже потом я поехал, полетел, пошел к ним. Счастливая жизнь подарила удачу побывать в местах, которые полностью принадлежат животным, где человек — гость, инородное тело.

Помню остров черепах в Танзании. Каждая по 300–500 кг, панцирь — 2–3 кв.м. Они не просто большие, они выглядят как бронетранспортеры, медленно и мощно передвигающиеся, не выбирая дороги, напролом. К одним я пытался достучаться в панцирь, но не был услышан, других кормил, и мы фотографировались на память. Не знаю, будут ли черепахи помнить меня, но я их долго не забуду.

Недалеко от Гаваны — острова с крокодилами, которых там тысячи, а нас — несколько человек. Посетило ясное ощущение, что в случае чего тебя перемелют двойные ряды зубов и ты останешься здесь песком. Но они не удивлялись нам и не проявляли агрессии. А вот мы природный баланс нарушили. В местном кафе кто-то из наших, бывалый путешественник, сделал интересный заказ. На вопрос «что это?» предложил угадать. Посыпались варианты: овощи, птица, рыба. Не отгадал никто — на горячее подали крокодила…

В Южной Америке — скалистые острова, отвесные берега которых испещрены отверстиями и густонаселены тюленями, птицами, морскими котиками и еще какими-то усатыми, бородатыми и мокрыми. Все, что вокруг, — их мир. Ты понимаешь, что вроде бы это Земля, но ты здесь не просто в гостях, ты здесь явно лишний. В такие места приходят посмотреть, кто с нами в этом мире живет. А с той стороны, наоборот, видят и думают: «А эти кто? На наших не похожи — значит, чужие».

Но самое сильное впечатление — зоопарк в Израиле, в городе Рамат-Ган, где я не раз бывал и даже водил туда Соню. Этот зоопарк не случайно называется «сафари», поскольку там не зверей закрывают от людей, а как раз звери на свободе бродят, встречаясь и мирно общаясь друг с другом. Слоны, жирафы и даже львы с антилопами. А люди наблюдают за ними из закрытых автомобилей. Правда, я не раз видел, как опускалось в машине стекло и слоновий хобот вынимал оттуда еду. Мало того, в этом же сафари есть специальные площадки, где дикие и домашние молодые животные общаются с детьми. Потом уже я бывал в таких местах много раз, но именно в Израиле впервые ощутил счастье ребенка, который валяется в обнимку с диким олененком или гладит диковинную птицу, а та совсем и не против.

И там окончательно осознал, как это правильно — жить в мире с миром, в насыщенной и разнообразной среде, в уважении к природе, животным и, конечно же, людям.
 

Как здесь не вспомнить и не сказать, что еще совсем недавно, буквально в прошлом веке, существовали зоопарки человеческие, когда из далеких стран в Европу привозили людей, которые выглядели не так, как мы. Цвет кожи, разрез глаз, соотношение частей тела, что иногда было просто результатом болезни… Людей этих показывали на площадях и ярмарках, чаще всего в клетках, а иногда демонстрировали в цирках наравне с животными. Часто выходцы из Африки выставлялись рядом с обезьянами, чтобы «проиллюстрировать» общее происхождение. И что самое непостижимое, находились тысячи желающих посмотреть этот человеческий зоопарк. Платили деньги и получали эмоции. Уверен, что эти низменные страсти до сих пор не у всех изжиты. Люди, к сожалению, очень склонны хохотать над шестью пальцами, отсутствием уха или носа. И неважно, природные или приобретенные это особенности. Его показывают — я смотрю. Я на свободе — он за решеткой. «Я хороший, он плохой — потому что он другой».

История человечества не состоялась бы без взаимоотношений с природой и животным миром. Понятно, зачем лошадь из дикой стала домашней, свирепый серый кабан — розовой свинкой, а перелетные птицы — петухами и курицами-несушками. Понятно желание приручить кошку, собаку, попугая, хомячка, то есть создать свой маленький, квартирный зоопарк, где «домашние» звери отвечают взаимностью. Множество случаев знает каждый, когда собака или кошка возвращались домой через непреодолимые препятствия, за сотни километров. Как они умеют понимать, чувствовать, согревать и спасать…

Люди не случайно придумали и устроили повсюду зоопарки: они хотят помнить, как богат и многообразен окружающий мир, царями которого себя полагают. Видеть животных как воплощение той естественности и природности, какие уже чужды человеку. Звери буквальны и безусловны, ограничены только клеткой и едой, но все равно ведут себя так, как научила их природа, тогда как человек совершает насилие, не обусловленное жизненной необходимостью. Зоопарк, существующий не одно столетие, как институт человеческого самопознания постоянно видоизменяется. То, что казалось нормальным несколько десятилетий назад, например дельфинарий, сегодня в большинстве стран считается негуманным и даже преступным. «Зеленые», провоцирующие пересмотр отношения к животным и природе, также против цирков, что понятно: чтобы звери делали то, что хочет человек, их «мотивируют» кормом или насилием. Принимают и законы, обеспечивающие защиту домашних животных, особенно зависимых от людей. Ведь не должно человеку, царю Земли, зря обижать своих подданных? Формы совершенствования зоопарка — формы совершенствования человека и человечества.

Есть и другой «зоопарк» — нечто неуправляемое, непотребное, из ряда вон выходящее, не поддающееся осмыслению, удивительное. Когда люди общаются как звери, говорят: «Зоопарк какой-то». Это негативная характеристика, в которой, опять же, отражается обусловленность «человечности» «животностью»: желая указать, что люди утратили свое лицо, перестав договариваться, перейдя к открытому конфликту, превратились в «зверей», не смогли услышать друг друга, человек восклицает: «Это зоопарк!» И человек несправедлив, когда так говорит. На самом деле я не раз наблюдал среди животных невероятную взаимопомощь. Вот птенец выпадает из гнезда — тогда не только родители, но и родственники, и соседи пытаются изо всех сил спасти выпавшего. У меня в загородном доме живет петух и несколько куриц. Поражает: какую бы еду ни давали курицам, он не начнет есть первым — сначала убедится, что едят они, отгонит голубей. Только тогда, когда все наелись, он разрешает себе клюнуть.

Вневременным образцом доброго сосуществования людей и животных был великий зоопарк, Ноев ковчег. Там заботливый родитель, устроитель мира — человек. Там звери достигли райского образа жизни, где хищник не ел скот, и птицу, и малого зверя, а Ной и его семья познали себя и всю бесконечную красоту живого мира. Благостная картина, но вспоминаешь, что был этот праздник, пока вокруг бушевал конец света и райский зоопарк укрылся в деревянных стенах своего хрупкого прибежища от ужасов мирового потопа. К сожалению, мировой потоп все еще бушует, а конец света как никогда реален. Вся надежда, что люди, львы, орлы, куропатки, рогатые олени и молчаливые рыбы не пойдут путем Кости Треплева, не станут единой мировой душой, а сохранят разнообразие, красоту и многоликость нашего прекрасного мира.

Мой земляк, веселый и парадоксальный поэт Саша Черный, родившийся на несколько десятилетий раньше, заходил, думаю, в одесский зоопарк, поскольку жил недалеко — на Ришельевской, 74. И, возможно, именно детские его впечатления от клеток, зверей и людей вылились потом в стихи:

Наши предки лезли в клетки

И шептались там не раз:

«Туго, братцы… Видно, детки

Будут жить вольготней нас».

Дети выросли. И эти

Лезли в клети в грозный час

И вздыхали: «Наши дети

Встретят солнце после нас».  



Колонка Иосифа Райхельгауза опубликована в  журнале  "Русский пионер" №111. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".