Классный журнал

Елизавета
Шевченко

Постельничий

Не идет из головы мысль: можно, а главное, нужно ли спать на постельном белье стоимостью комплекта в несколько тысяч евро? Да-да: 3 тысячи за простыню, наволочки и пододеяльник. Говорят, есть уникальная технология, из-за которой белье Frette никогда не садится… Говорят, есть клиенты, которые с восторгом сообщают, что до сих пор используют комплекты, купленные 10 лет назад, — и белье как новенькое… Но можно ли и нужно ли шить белье, заглядывая на 10 лет вперед — сегодня, когда мир трещит по швам?

Я лечу из Парижа в Милан, чтоб написать для «Русского пионера» репортаж о люксовом белье Frette, и думаю вот о чем: все-таки есть что-то жизнеутверждающее в том, что на протяжении 160 лет существует этот итальянский бренд, который пережил две мировые войны, диктатуру Муссолини и коронавирус. Рукастые (ну и головастые, судя по всемирному признанию бренда) люди пишут потихоньку свою параллельную историю. И просто do their best каждый на своем рабочем месте. Сами-то они при этом, как потом подтвердилось в частных разговорах, на таком белье не спят. Но о нем мечтают. Когда-нибудь смогут себе позволить. А пока из всей компании на нем спит только один человек — Филиппо Арнабольди, ее глава. Но и он это делает исключительно по долгу службы. С синьором Арнабольди скоро встретимся. А перед встречей клавишно пробежимся по истории досто-славного дома.

Предпочитаем чайной ложечкой, но крем

Frette давным-давно «обытальянилась». Хотя появилась-то фирма во Франции, в Гренобле, в 1860 году и только через несколько лет переехала в итальянскую Монцу. Формально, таким образом, Frette старше самой Италии — та-то как государство оформилась лишь год спустя, в 1861-м. И вопрос о национальном происхождении фирмы не решен. Тем не менее музей Frette откроется в 2023 году в штаб-квартире, в Монце.

Отцов-основателей было трое, как и положено в романтических историях. Звали их Жан Батист Эдмон Фретте, Александр Пайр и Шарль Шабуд. Перебрались они в Италию по двум причинам. Во-первых, Италия в те времена была источником их сырья. Во-вторых, именно тут удавалось наладить особые отношения с особыми клиентами.

Расчет оказался верным: с 1870-х годов десятки аристократических семей Италии становятся приверженцами Frette. С 1881 года к ним присоединяется королевская семья. А вскоре — и папский престол в Ватикане. В самом конце века Frette проникает на отельный рынок, и отели эти тоже сплошь для высшей аристократии.

Конечно, что-то (совсем немногое) с тех пор в бизнесе Frette безвозвратно изменилось. Нет, например, цветных каталогов, которые фирма начала выпускать в начале XX века. (Кстати, если не готовы пока на покупку белья, на антикварном рынке гуляют эти каталоги, журнал 1920-х годов обойдется всего лишь в 40 евро. Дешевле ничего от Frette точно не найдете.)

Но есть во Frette и константы, точки опоры. Например, позиционирование. Коко еще не родилась, Дольче и Габбана еще не встретились, а Frette уже в XIX веке стала модным домом, доступным только для элиты. Она, Frette, выбрала самых богатых (используя французский термин, crème de la crème, сливки общества) и до сих пор не сдвинулась со своих позиций. Сегодня ее клиенты — голливудские звезды (мне привели знаменитую пару для примера, но информация, конечно, конфиденциальна), саудовские и прочие королевские дома, владельцы замков, яхт — незаурядные, в общем, люди.

Тут можно было бы добавить общую фразу в качестве официального представления: Frette — единственная оставшаяся в мире компания, которая делает постельное белье и другой текстиль для дома — пледы, полотенца, халаты — высочайшего, исключительного качества. Но от этой фразы — не находите ли? — веет чем-то поминальным. Тогда как Frette — это как раз наглядное воплощение жовиальности, живучести. Ведь были на протяжении веков в Европе исключительные мастера тканей еще до Frette, но она их всех пережила. В чем секрет?

Нити и узелки времени

Повторив путь основателей Frette, я прилетела из Парижа в Милан. Последний раз я была тут еще до пандемии. Вот и Пьяцца-дель-Дуомо. Помню снятую дроном во время коронавирусного локдауна ее мертвую пустоту, апокалиптическую, режущую глаз чистоту мостовой и белого камня. Теперь ковидный страх забыт, маски носят единицы, и то не на лице, а на локте. Туристы не отвлекаются от туризма. У них и так мало времени до следующего локдауна.

Дверь перед гостями отеля «Four Seasons» никто не открывает — потому что она просто распахнута настежь. Здесь я встречаюсь с Филиппо Арнабольди. В Милане сегодня до плюс 36. Захожу. Кондиционер стоит на плюс 18. Во Франции не проходит недели, чтобы нам не напомнили об экономии электроэнергии. Мы готовимся к зиме. Наша жизнь — наша ответственность. Министры учат разумно использовать домашние приборы, выключать вовремя свет, покупать энергоемкие устройства. Скоро, того и гляди, возьмутся за уличное освещение, и мы погрузимся в уличный полумрак, какой наблюдали еще основатели Frette. Что далеко ходить — именно в этот день французское правительство в лице своего представителя Оливье Верана снова призвало к «маленьким усилиям» каждого: выключать вай-фай, не гонять кондиционер на всю катушку. Но итальянский люксовый отель невозмутимо охлаждает улицу. Демонстрируя таким образом уверенность в (своем?) безбедном будущем.

Интервью назначено на 10 утра, у меня есть еще несколько минут.

— У вас телефон начинается на +33…? — уточняет Ирина, менеджер по оптовой торговле в Европе, на Ближнем Востоке и в Африке и по совместительству мой контакт во Frette.

— Да, я живу в Париже.

— Как же вы долетели? Там ведь такие забастовки!

Очередные забастовки работников воздушного транспорта были во Франции в первой половине июля. Часть рейсов отменили, часть людей никуда не улетела. Забастовки в стране профсоюзов принято устраивать в начале массовых каникул — в первые дни школьных зимних и пасхальных каникул и в июле, когда начинается массовое паломничество на юг. Чтобы достучаться до сильных мира сего (возможно, именно до тех, кто спит на Frette), приходится сначала подпортить жизнь массам. Сильные увидят, как массы недовольны, тогда и повысят работникам зарплату (это неточно).

Мы говорим о забастовках. По-русски. Две русские, живущие и работающие в Западной Европе в 2022 году. Подзабытое чувство: оказывается, и у нас есть какие-то свои местные проб-лемы, которые портят нам жизнь. С последних дней зимы таких разговоров среди русскоязычных в моем окружении стало очень мало. Все повседневные сложности как будто вымело большой метлой. Нам просто грех жаловаться.

…Кто-то пробегает мимо нас, сообщая, что присоединится к нам через две минуты. Через две минуты, ровно в 10 часов — о, пунктуальность королевская! — он к нам присоединяется.

Филиппо около 55 лет. Худощав, подвижен, доброжелателен, собран. Сперва создалось впечатление, что у него только что закончилась напряженная деловая встреча за другим столиком и он никак не может переключиться на интервью — мысленно, эмоционально. Мы беседуем, а он как будто бы сосредоточен на чем-то еще, он словно улавливает всю окружающую атмосферу. Сенсорные датчики моего визави настроены на что-то такое, что мне не по силам распознать, запеленговать. А ведь люди мимо нас не ходят, сидим мы в стороне, соседние столики пусты.

Но постепенно начинаешь понимать, что само его физическое присутствие тут — передвижения по холлу, как и отдых, и сон в номере, то есть вся его жизнь, — и есть его работа. Он тут присутствует, он вписан в этот мир, как его скатерти и салфетки, которые лежат на столах, как его постельное белье, которым застелены кровати в номерах.

— Да, я должен поддерживать наш статус. Я должен быть здесь и сейчас, потому что наши гости спят в «Four Seasons». Эти люди — они наши клиенты. Если мы потеряем нить, если перестанем поставлять сюда белье, мне тут же скажут: «Филиппо, go out!»

Лучшее предложение

Собираетесь за постельным бельем во Frette? Вот вам памятка, как подготовиться. Прежде всего вас спросят, как и на чем вы любите спать. Подумайте хорошенько, опишите свои любимые ощущения от постельного белья. Желательно упомянуть при этом и время года. Например: «Летом я люблю белье слегка хрустящее, и чтобы оно давало телу дышать». «А зимой я люблю обволакивающее, мягкое». Опишите свои ощущения как можно детальнее: разобраться в своих ощущениях, инвентаризировать их — это вообще полезно. Так вам подберут правильный материал — не просто хлопок, сатин, лен, но конкретный лен, конкретный хлопок.

Дальше вам все-таки придется вникнуть в процесс производства. Перед посещением бутика я спросила Филиппо, отличит ли он с закрытыми глазами салфетку Frette от какой-то чужой. И он дал отрицательный ответ (честность меня покорила). Сказал, что лишь в целом определит предмет высокого качества. Таким образом, тактильного опыта покупателю в любом случае будет недостаточно (вы, конечно, почувствуете эффект, но для этого на белье нужно поспать, а в бутике такого не предусмотрено). Поэтому без рассказа о толщине нити не обойтись. Толщина уникальна, и ее на глаз трудно определить, но именно из-за нее белье, одинаковое с виду, может отличаться по цене в разы. Несколько сотен евро против нескольких тысяч. Мне дали сравнить на ощупь несколько вариантов. С ходу я бы, например, не определила, где какое. А вот после инструктажа уже рискнула бы.

Бутик Frette в центре Милана на виа Мандзони — да простят меня Филиппо и Ирина — неприметный. Классические европейские две витрины в пол с двух сторон от входа открывают вид на внутреннюю часть. С левой стороны на первом плане двуспальная кровать. За время своего пребывания в Милане я прошла мимо магазина четыре раза и один раз видела, как у витрины с кроватью остановилась молодая пара. Они посмотрели, обсудили что-то с улыбкой и пошли дальше. Зато за время самого пребывания в бутике я видела там аж трех клиентов! Это редкое везение, сказали мне.

В отличие от современного массмаркета для дома, душащего не только своих посетителей, но и простых прохожих своими ароматами, которые тебя чуть ли не сбивают с ног, бутик Frette не пахнет. Интересно, пах ли первый бутик Frette, то есть пах ли этот самый бутик, когда он был только открыт в 1878 году? О том, что мы находимся в историческом бутике, ничто не напоминает. Ни следа. Да и по старым фотографиям дом на улице Мандзони не узнать: витрины так же в пол, вот только вход кардинально изменился.

Впереди у нас вечность

С момента, когда новая коллекция начинает разрабатываться, и до ее попадания на витрину, полки, стойки и сайт проходит 18 месяцев. Сначала — сбор идей для вдохновения, выбор оттенков сезона, потом рисунки, проекты. Чтобы получить ту самую заветную нить, надо отобрать лучшее сырье. «Мы не допускаем компромиссов». Я при этих словах представила, с какой холодностью отбраковывают чуть-чуть не дотягивающий до совершенства хлопок, и мне его, тот хлопок, стало почему-то жаль. Куда ему податься после такой выбраковки? Такое впечатление, что этот модный дом — крепость или башня из слоновой кости, куда совсем не пробиваются проблемы окружающего нестабильного мира. И у компании везде, где она представлена, все спокойно, как в каком-нибудь сказочном сонном царстве.

— Да, мы объемлем весь мир, — подхватывает Филиппо. — Например, вы спите сегодня на Frette здесь, в Милане, в отеле «Four Seasons», а потом пойдете купите Frette по соседству на виа Мандзони или прилетите в Москву и там пойдете купите Frette в ГУМе.

— Боюсь, если сегодня, летом 2022 года, я захочу приобрести себе Frette для московского дома, то вряд ли смогу купить его в Милане и привезти: из-за своих цен это белье по идее подпадает под европейские санкции на вещи класса люкс. Хотя постельное белье в том списке и не упомянуто, но стоит ли рисковать? В ограничениях есть пункт о торговле товарами дороже 300 евро. Это цена одной вашей наволочки.

— На самом деле покупать и везти нет смысла, — разъясняет Филиппо. — Во всех странах у нас одинаковые цены, одинаковые коллекции и одинаковый сервис. В России наш парт-нер — Bosco, мы продаем через них. Мы открыли благодаря Bosco уже много магазинов в России и сильно выросли. Сейчас там у нас все идет по-прежнему.

— Вы говорили, что на производстве Frette используется ручной труд — конечно, не так объемно, как при Чарльзе Диккенсе, а сугубо в рамках закона, — но неужели вы не боитесь проиграть конкуренцию массмаркету? Можно ведь что-то и на машинные рельсы перевести?

Помилуйте, но если всё и так налажено, какой смысл что-то менять? Примерно так мне было сказано. Клиенты не каждый день заходят? Да, заходят не каждый день, бывает, всю неделю никого нет. А потом кто-то один зайдет — и на 100 тысяч евро купит.

Что ж, я рада, что хоть где-то, хоть в каких-то уголках мироздания сохраняется непоколебимая уверенность в своих силах. И спокойная вера в бесконечность своего дела.
 

— У вас все будет стабильно?

— Да, — без тени сомнений ответствовал Филиппо.

Я хотела было спросить: «А у нас?» Но оказалось, что Филиппо не закончил ответ. В его речи вдруг появились слова, которых, я уж подумала, он и вовсе не знает: рецессия, инфляция, сокращения, газ.

— Рецессия затрагивает те слои, которые мало зарабатывают, но не наших клиентов. Наши клиенты, несмотря ни на что, будут продолжать спать на Frette. Посмотрите: цена на газ выросла вдвое. Но наши клиенты продолжают рассекать волны на яхтах и отдыхать на Вилле д’Эсте на озере Комо. В прошлый уикенд я был там — полным-полно публики. Да, может быть, они что-то потеряли недавно на рынке… — Тут Филиппо перешел на шепот, наклонился ко мне над столиком и остаток речи произносил с заговорщическим видом. Я оглянулась. Вроде бы нас никто не подслушивал. — Но они уже столько заработали раньше, что они могут тратить, и тратить, и тратить. Вы можете у себя во Франции поехать в Сен-Тропе убедиться в этом. Настоящая проблема сегодня — это разрыв между теми, кто имеет огромные деньги, и всеми остальными.

— Разрыв… Ну вот, так или иначе, а всё про нити.

Про нити, из которых сотканы и нежнейшие простыни Frette, и наши параллельные истории мира — до того частные, домашние, мирные, тонкие, что нам от этих нитей всего важнее и нужнее неразрывность.

Не только во сне, но и наяву.  


Колонка опубликована в приложении "Дом" журнала  "Русский пионер" №110. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".